Цивилизация
Путин возвращается в Кремль на обломки собственной системы. Среди ее сломанных и не подлежащих ремонту частей также и те особые трогательные отношения, которые когда-то связывали «московских петербуржцев» с исторической родиной. Их больше нет.
Приобретший такую популярность выборный прогноз ВЦИОМа , по которому за Путина в первом же туре проголосуют 58,6% россиян, включает и прогнозы отдельно для столиц: Москва будто бы отдаст лидеру нации 43,7% голосов, а Петербург – 46,7%. И там и там меньше половины.
Не вдаваясь в увлекательный спор об ангажированности ВЦИОМа, напомню, что, во-первых, это не рейтинг электоральных предпочтений, то есть не расклад ответов на вопрос «за кого бы вы проголосовали?», а именно прогноз выборных результатов, выводимый из рейтингов с помощью специальных формул. А во-вторых,
ВЦИОМ, который уж точно не заподозришь в желании уколоть Путина, предвещает, что родина наших президентов 4 марта почти совпадет с Москвой и даст бывшему земляку гораздо меньше голосов, чем в среднем по России.
А вот свежие электоральные рейтинги, полученные петербургской опросной службой «Агентство социальной информации». За Путина готовы голосовать 33% опрошенных петербуржцев, за четырех остальных официальных кандидатов -— в общей сложности 31%. Оставшиеся 36% отказываются отвечать или сообщают, что не пойдут на участки. Если на основе этих цифр сделать прогноз по используемым в таких случаях формулам, то и тут получится, что Путин в Петербурге наберет заметно меньше половины голосов.
Налицо явный и даже драматичный перелом в чувствах и мыслях Северной Пальмиры. До сих пор президенты петербургской династии могли положиться на малую родину как на каменную стену.
В 2000-м Москва дала Путину 46,2% голосов, Россия в целом – 52,9%, а Петербург – 62,4%. Поддержать земляка, а заодно и преподать урок спесивым москвичам казалось тогда очень неплохим делом.
В 2004-м у Путина уже было (по официальному счету) 68,6% московских голосов, 71,3% общероссийских и 75,1% петербургских. Северная столица с прежней уверенностью обходила южную.
В 2008-м, когда баллотировался Медведев, впервые запахло переменами: на этот раз уже обе столицы поддержали кандидата-петербуржца решительнее, чем остальная страна. По России в целом Медведев собрал 70,3%, в Москве – 71,5%, а в Петербурге – 72,3%. Подтасовки, конечно, тоже сказались, но ничто не мешает предположить, что в главной столице Медведев действительно получил добавочные голоса от тех, кто ждал от него каких-то послаблений.
И вот Путин идет в третий раз — Москва, понятно, от него отворачивается, но то же самое делает теперь и Петербург, словно бы и не было прежней привязанности.
В 80-е и 90-е обе столицы выделялись своей свободолюбивостью, потом разошлись в предпочтениях, а сейчас снова вместе. «Долой власть чекистов!» — гремит на петербургских митингах. Путин больше не свой и не земляк. Он – чекист, и тем самым Северная Пальмира снимает с себя всякую за него ответственность.
И дело не только в Путине и его рейтингах. Феномен «московских петербуржцев», это грандиозное некогда общественное явление, сходит сейчас с исторической сцены. Путин исполнил роль главы этого сообщества, но сам феномен возник еще до его вынужденной (после проигрыша путинского патрона Собчака на городских выборах) эмиграции в Москву.
Кадровая революция рубежа 80-х – 90-х открыла дорогу в федеральную власть хватким, трудолюбивым, красноречивым и склонным к административной деятельности выходцам из «великого города с областной судьбой». Петербург брал реванш за 70 лет унижений, и этот реванш, прежде чем дошел до гротеска, выглядел более справедливым и обоснованным, чем, скажем, засилье какой-нибудь брежневской «днепропетровской мафии». Звезды поднимались и гасли, но поднимались чаще. Собчак и Болдырев, Старовойтова и Селезнев, Илларионов и Матвиенко, Чубайс и его клан и еще многие и многие. Путин с друзьями пришли вовсе не на пустое место.
Приметой сообщества «московских петербуржцев» было сохранение как сентиментальных, так и деловых, но в любом случае прочных связей с малой родиной. Возникли и вовсю работали каналы, по которым руководящие кадры перемещались из северной столицы в главную и обратно. Со второй половины 90-х начать карьерное восхождение в Петербурге, а затем без шва продолжить его в Москве стало обычным делом. Путин превзошел прочих только тем, что прошел этот путь до самой верхней точки. Москву коробило, но Петербург ощущал заботу недавних земляков и долго считал их своими людьми. Демонстративная «петербургскость» высшего начальства была одной из главных стилевых особенностей режима нулевых лет, особенно на ранних его стадиях. Явление было мощным, но не смогло стать вечным.
Петербургские кланы привыкли к московской жизни, и хотя их, кажется, не полюбили в местах нынешней дислокации, но от старых своих корней они понемногу оторвались. В Петербурге о них не скучают. Карьерные тропы, ведущие в Москву, заросли, и хотя по ним и сейчас перемещаются, но уже не прежними толпами.
Поэтому в Москве все реже услышишь анекдоты о петербуржцах-оккупантах. Новых руководящих иммигрантов не так уж много, а в старых начинают видеть местное явление.
После грандиозной встряски и временного расхождения во взглядах отношения двух столиц возвращаются к привычному балансу симпатий и антипатий, который прекрасно совмещается со сходством идейных и политических установок в них обеих. А диковинный феномен «московских петербуржцев» уходит в историю, куда ему и дорога.
