Цивилизация
Советский Союз не в последнюю очередь погиб оттого, что правившая в стране партийная номенклатура упорно не хотела видеть нарастания реальных проблем. У нее было свое видение жизни, порожденное идеологическими штампами, рапортами, в которых желаемое выдавалось за действительное, и повсеместно организуемой для высоких начальников показухой. Возникал этакий оптический обман. Оптимистические картинки заслоняли от партийных геронтократов суровую правду жизни. Вот и возникали не то анекдоты, не то исторические были вроде похода «дорогого Леонида Ильича» в магазин. Решил как-то генсек проведать, что покупают обычные советские люди. Зашел в продмаг, в котором, как в других аналогичных учреждениях, наблюдался тотальный дефицит продуктов, да и спросил одуревшего продавца: «А есть ли у вас грецкие орехи?» Конфуз был неподдельный. Ясно, что на следующий день в магазине было все. А потом это все, как и положено, куда-то испарилось.
Реакция российских властных кругов на страшный теракт в Домодедово выявляет ту же болезнь — устойчивое нежелание посмотреть правде в глаза, попытаться честно и беспристрастно разобраться в причинах происшедшего и на основе этого нового знания внести коррективы в политику.
Вместо непредвзятого разговора о том, что дальше делать с Северным Кавказом, — рассуждения про туристические зоны и ритуальные заклинания о том, что экстремистам «с той и другой стороны не поколебать единства народов Российской Федерации». Вместо нелицеприятного анализа деятельности правоохранительных ведомств и спецслужб, неспособных эффективно противодействовать терроризму, — телевизионные дискуссии о том, где и как установить металлодетекторы да назначение бывшего главного гаишника страны заместителем главы МВД на транспорте (надо полагать, что опыт работы в автоинспекции уж точно поможет в противодействии терроризму). Увы, эта отстраненность от реальных проблем касается не только проблем терроризма и Северного Кавказа. После Давоса появляется наивная убежденность в том, что вот-вот «все инвесторы будут в гости к нам». И пример с покупкой PepsiCo нашего «Вимм-Билль-Данна» рассматривается чуть ли не как симптом начала инвестирования западными компаниями российской модернизации. Не говоря уже о сделке между всемирно оскандалившейся BP и «Роснефтью». И как-то не хочется видеть того, что инвестиции пока приходят по преимуществу спекулятивные (а что это такое и что бывает после того, как ушлые ребята, сорвав свой куш, быстро удаляются в заморские страны, мы не понаслышке знаем из истории экономических кризисов в России последнего двадцатилетия). И что с помощью «лимонадного Джо» высокотехнологические модернизации не делаются. Да и к сделке двух нефтяных гигантов тоже надо относиться с осторожностью. До того момента, когда она сможет заработать, много воды утечет, и не только в соседних сибирских реках. Словом, и здесь какая-то радостная, раскрашенная яркими цветами картинка заменяет реальность. Осталось только запустить по телевидению сообщения вроде того, что трудящиеся страны с пониманием и надеждой ожидают введение налогов и одобряют введение платного преподавания в средней школе, — разрыв с реальностью достигнет гротескных форм.
Нет необходимости говорить о том, насколько опасны для политиков подобные разрывы. Ведь,
по известному выражению, политика есть искусство возможного. А знание возможного рождается из адекватных представлений о реальности, какой бы неприятной она ни была.
В этой связи неизбежно возникает вопрос: а почему у российской власти именно такие представления об окружающей действительности? Причин, наверное, много. Но главные из них, пожалуй, две. Ясно, что жизнь кажется иной, когда смотришь на нее из-за барьера, отделяющего одно социальное пространство от другого. Из окон машины с мигалкой, несущейся по встречной полосе, из VIP-зала аэропорта или из-за стены, отделяющей элитный поселок в Подмосковье от окружающей территории с ее обитателями. Реальность кажется не столь уж драматичной, когда знаешь: что бы ни случилось — пожар, смог, отключение электричества в огромном районе, теракт, — отвечать за это будут «стрелочники», а не «элита бессмертных». И когда уверен, что у россиян есть собственная идея, что государство — самоценность, а не какой-то там «ихний сервисный центр». И из-за великого предназначения, не раз проходившего проверку историей, этому государству, то есть тем, кто его представляет, многое позволено. И потому существует твердое убеждение, что у российского народа короткая память. Побрюзжит-побрюзжит, выплеснет злобу в интернет (тот, кто им пользуется), да через пару недель и успокоится. И все будет по-прежнему, до очередного ЧП. Словом, не было и нет никаких причин интересоваться реальностью.
Что на это можно сказать? Словами либерального классика: «пагубная самонадеянность». И не только потому, что сегодняшний мир опровергает подобные представления, когда в известных странах привыкшие десятилетиями голосовать за «единые Тунисы и Египты» люди сотнями тысяч выходят на улицы и выясняется, что непобедимые силовые структуры неспособны этому противостоять. Но еще и потому, что, когда нет никакого понимания и желания делать из государства «сервисный центр», ответом на безразличие и насилие с его стороны становится только насилие.
