Цивилизация
В течение долгого времени тезис «политика есть концентрированное выражение экономики» не то чтобы вовсе отвергался российскими аналитиками, но экономическая ситуация не считалась ключом к пониманию специфики политического процесса в нашей стране. Благо действительность давала немало поводов для подобных выводов.
К примеру, экономика в состоянии глубокого падения, денег в бюджете нет ни на что, а трудящиеся «голосуют сердцем» за власть, которая все это допустила. Но
нынешний глобальный экономический кризис, похоже, вносит коррективы и в российские реалии. И, как следствие, политика снова становится концентрированным выражением экономики.
Достаточно проследить динамику настроений разных групп, которые обычно отождествляют с политическим классом. Когда к декабрю прошлого года стала очевидной, в том числе и благодаря статистическим данным, глубина кризиса отечественной экономики, пошли разговоры о том, что, мол, теперь придется начать экономическую, а потом и политическую либерализацию, поскольку без этого нашу хозяйственную систему рано или поздно ожидает коллапс.
Когда в феврале — марте падение замедлилось, стали говорить о выходе экономики на «плато». Проекцией подобных оценок на политику явились рассуждения о том, что теперь страна пойдет по пути инерционного развития в направлении постепенной «латиноамериканизации» и без всяких там политических перемен. Но вот в апреле Росстат опубликовал новые данные, свидетельствовавшие об углублении кризиса, дальнейшем падении производства и росте безработицы. Жару добавил министр финансов своим заявлением, что для преодоления кризиса потребуется лет 10–20, а то и 50. И снова популярными стали размышления, что политика усиления административного контроля над экономикой оказалась неэффективной и потому-де не сегодня, так завтра наступит всеобщая хозяйственно-политическая «оттепель».
Однако в мае Росстат опять перестроил настроения политиков и чиновников на оптимистический лад, обнародовав данные о заметном замедлении инфляции. Да к тому же подоспели другие позитивные новости. Цена на нефть начала стабильно расти и вплотную приблизилась к отметке в $60 за баррель, рубль укрепился по отношению к мировым валютам, различные аналитические структуры начали фиксировать положительные изменения в мировой экономике. И опять обрели популярность разговоры о неизменности курса и всей политической системы в целом, о том, что политика огосударствления экономики в период нынешнего кризиса себя полностью оправдала, и поскольку кризис еще не завершился, ее нужно продолжать и расширять, опираясь на всевозможные вертикали, госкорпорации и госкомпании.
Словом, спираль политических настроений сделала очередной виток. Подобная цикличность в развитии новейшей российской политики вполне объяснима, и более того, вероятно, безальтернативна, поскольку определяется влиянием двух важнейших факторов. Во-первых, отсутствием в политике общества как самостоятельного игрока со всеми формально имеющимися у него институтами – партиями, НПО, прессой, гражданскими инициативами. (Да и сам политический процесс лишь в незначительной мере сохранил публичный характер, все определяется раскладами вверху и стремлениями разных верхушечных групп поставить на верную карту, чтобы не оказаться вне игры.) Во-вторых, зависимым характером российской экономики, при котором она с определенным временным лагом вынуждена лишь реагировать на изменения, смены настроений и ожиданий в экономике ведущих центров современного капитализма. Это создает внутреннее убеждение, хотя на официальном уровне и тщательно скрываемое, что от нас самих мало что зависит, главное же, не пропустить момента и вовремя приспособиться к очередным сдвигам, диктуемым глобальным рынком.
Но помимо описанных особенностей у этой новой российской цикличности еще одно измерение. Оно прочно связано с перспективами правящего тандема.
Как только возникают разговоры о неизбежной либерализации по причине исчерпанности нынешнего курса, политический класс начинает излучать уверенность, что логическим следствием этого станет сосредоточение всей власти в руках действующего президента Дмитрия Медведева.
Когда же выясняется, что дела не так плохи, как казалось и как утверждали оппозиционеры, все политические оценки и комментарии сводятся к идее незыблемости тандема или даже к тому, что премьер Владимир Путин, поборов кризис, рано или поздно снова вернется в президентское кресло.
Вот и недавно мы стали свидетелями очередной перемены политической погоды. Сразу же после первых майских праздников один очень близкий к высшей власти аналитик заявил, что президент Медведев, вполне вероятно, будет баллотироваться на второй срок (это было, когда элиты все еще осмысливали предупреждения главы Минфина Алексея Кудрина о том, что деньги в казне скоро кончатся и их придется занимать на Западе – надо полагать, со всеми малоприятными от этого последствиями). Но не прошло и нескольких дней, возникли ощущения, что экономическая гроза миновала, настроения в верхах заметно улучшились, и премьер Путин дает понять перед поездкой в Японию, что, может быть, и сам вернется в Кремль на выборах-2012. И совершает эффектную поездку в Комсомольск-на-Амуре, одним из результатов которой становится обнародованное решение о включении Амурского судостроительного завода в состав Объединенной судостроительной корпорации. Словом, идем прежним курсом усиления государственного присутствия в экономике.
Судя по спорам, которые ведут между собой профессиональные экономисты, можно предположить, что этими заявлениями цикличность в развитии новейшей российской политики не исчерпывается. Поскольку никто не знает, когда завершится мировой кризис и когда прекратятся кризисные явления в российской экономике. Стало быть, нас ждет продолжение сериала на известные темы. Впрочем,
может быть еще один фактор, способный разорвать круг цикличности, – это превращение общества в реального политического игрока. Но прогнозировать эти явления современная социальная наука не в состоянии.
Как геофизики не научились прогнозировать даты и силу землетрясений. Ясно только, что часто публикуемые социологами данные о доле тех, кто готов участвовать в акциях протеста, ничего не значат. Иными словами, в сложном уравнении, описывающем развитие новейшей российской политики, остается, как минимум, одно очень важное неизвестное.
