Цивилизация
Мало кто сомневается, что нынешний глобальный кризис окажет значительное влияние на судьбы современной цивилизации. Одни заявляют о наступлении эры «финансового социализма». Другие говорят о неизбежности изменения всей архитектуры мировых финансовых, экономических, да и политических отношений. Третьи утверждают, что кризис даст толчок масштабной технологической революции.
Но есть еще одно измерение.
Вследствие кризиса одной из ключевых тем повестки дня в развитых странах (и тех, что подобно России причисляют себя к ним) становится проблема социальной справедливости.
Последнее десятилетие сопровождалось быстрым ростом разницы в доходах между верхними социальными группами и основной массой населения — «средним классом». В Западной Европе это стало приводить к эрозии государства «всеобщего благосостояния», основанного на политике выравнивания возможностей через различные распределительные механизмы. Однако
в условиях бурного экономического роста последних лет растущее неравенство хотя и сопровождалось раздраженным бурчанием «отстающих», но лишь изредка приводило к массовым акциям протеста. Да и они, как правило, не выходили за рамки отдельных отраслей.
За несколько месяцев до нынешнего кризиса забастовали бельгийские железнодорожники, требовавшие увеличить себе заработную плату на несколько сотен евро. В то время как глава национальной железнодорожной компании, действуя в духе времени, увеличил себе вознаграждение за тяжкий труд и риски, связанные с руководящей работой, сразу на 36 тысяч евро.
Но наступил финансовый кризис, и отношение к подобной системе распределения материальных благ радикально изменилось. Причем в качестве ее наиболее жестких критиков выступили вовсе не профсоюзы и не левые партии, а политики и лидеры ведущих стран Запада, зачастую представляющие правоцентристские политические силы, как, например, президент Франции Никола Саркози.
Еще несколько месяцев назад трудно было представить, что председатель комиссии конгресса США будет с возмущением выговаривать главе обанкротившегося гиганта Lehman Brothes, что тот, доведя банк до потерь более чем $600 млрд, получал бонусы в несколько сотен миллионов долларов. И это в стране самого свободного в мире капитализма, где проблемы неравенства доходов никогда не воспринимались так остро, как в Европе или России.
Удивительно, но нынешняя кризисная эпоха чем-то напоминает кажущуюся теперь такой далекой эру капитализма конца XIX — начала ХХ веков. Тогда, в годы великого прогресса технологий и экономического роста, в значительной степени стимулированного захватом и эксплуатацией заморских колоний, стал подниматься современный городской средний класс, возникла и стала развиваться промышленность, рассчитанная на массовый потребительский спрос. Ее символом стал народный автомобиль Генри Форда. Торжество стиля модерн (art nouveau, jugendstil), создатели и теоретики которого поставили перед собой революционную задачу проникновения искусства во все стороны жизни, включая и повседневный быт, также должно было знаменовать наступление новой, прекрасной эпохи в развитии человечества (la belle epoque).
Но гигантская и, как выяснилось позднее, неразрешимая проблема той эпохи состояла в том, что блага цивилизации оказались доступны довольно узкому, даже в развитых странах, социальному слою. Большая же часть населения продолжала жить в ином социальном пространстве.
Отсюда стихийные и организованные протесты со стороны большинства, бурный рост социалистического и профсоюзного движения, продвигавших в качестве главной идею достижения социальной справедливости. Не случайно поэтому вся великая литература того времени, великие социальные антиутопии были проникнуты ощущением хрупкости la belle epoque, ее неизбежного и скорого конца. Он и наступил, спровоцированный Первой мировой войной и последующими революционными изменениями во многих странах.
Потом в течение долгих десятилетий человечество, часто путаясь и выбирая тупиковые пути развития, шло к созданию более сбалансированных и справедливых обществ. И вот в последние годы под влиянием невиданного в истории экономического и потребительского бума от этих идей стали отказываться как от ненужного хлама. Еще бы, ведь
современный гламурный капитализм предоставляет столько возможностей для жизни в удовольствие, доступной для людей с разным достатком! В отличие от конца XIX — начала ХХ веков, никто не предчувствовал столь стремительного конца новой прекрасной эпохи в истории человечества.
Потому и не было новых социальных утопий, альтернативных проектов будущего, мощных общественных движений, выступающих за построение иного, справедливого, альтернативного мира. А если таковые и появлялись, то под влиянием духа эпохи быстро, как современные антиглобалисты, приобретали попсовый, развлекательный характер.
Конец эпохи наступил неожиданно. Да и вся гламурная утопия оказалась глобальным «мыльным пузырем». За миллиардными доходами одних вскрылись триллионные убытки, финансово-экономическая несостоятельность и возвращение, казалось бы, давно забытых повседневных проблем для большей части населения нашей планеты. Но при этом обнаружилась гигантская идейная и политическая пустота.
Симптоматично, что даже коммунисты, наиболее влиятельная на сегодняшний день «антикапиталистическая» сила в мире, повсеместно молчат.
Хотя, по идее, должны были бы торжествовать и многократно ширить ряды своих сторонников. Еще бы, ведь главный их противник — глобальный капитализм — сам себя съел! Но они молчат, потому что не знают, что делать. Ведь идеи проведения тотальной национализации и возвращения к социальной уравниловке даже в нынешней ситуации едва ли вызовут энтузиазм у большинства населения.
Очевидно, что теперь человечеству и его наиболее активной части — политикам, бизнесменам, ученым, деятелям культуры — придется буквально на ходу разрабатывать проект обновления цивилизации. Контуры его в настоящее время пока даже не просматриваются. Ясно только то, что идея социальной справедливости в какой-то иной политической, социально-экономической и правовой интерпретации займет в нем важное, а может быть, главное место. Те же, кто до сих пор полагают, что кризис закончится и прекрасная эпоха снова вернется, обречены на уход со сцены.
