Цивилизация
Так уж случилось, что лето 2008 года ознаменовалось практически одновременными попытками глобальных игроков существенно продвинуться в урегулировании конфликтных ситуаций сразу в двух взрывоопасных регионах мира: на Балканах и Южном Кавказе. И это временное запараллеливание сходных по направленности, но разных по результатам усилий позволяет точнее понять некоторые важные особенности современной мировой политики. Что касается Балкан, то здесь понятно, что сенсационное событие последних дней — задержание властями в Белграде бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича и решение передать его Гаагскому трибуналу – выходит далеко за рамки внутрисербской политики. Оно означает лишь одно:
с большим трудом и при огромном внутреннем сопротивлении последняя страна Балкан – Сербия — начинает дрейф в сторону присоединения к европейско-американскому проекту переустройства Балканского региона, согласно которому рано или поздно все расположенные здесь государства должны стать членами Большой Европы и Североатлантического альянса.
Скорее всего, на высшем уровне договоренности в отношении будущего Сербии между белградскими властями с одной стороны и США и ЕС с другой уже достигнуты. Ведь недаром совсем недавно президент Франции Николя Саркози, известный своим негативным отношением к планам расширения Европейского Союза, неожиданно высказался за прием Сербии в эту организацию. Дело оставалось за сербами. После того как по итогам мартовских парламентских выборов в этой стране было создано новое коалиционное правительство, провозгласившее своей целью вступление страны в ЕС, по-видимому, в Белграде и было принято самое трудное решение о выдаче лидеров боснийских сербов, обвиняемых в военных преступлениях, Гаагскому трибуналу. Решение, без которого интеграция Сербии в Большую Европу является невозможной.
На Кавказе же миротворческие усилия, хотя и предпринимавшиеся в других формах, оказались безрезультатными. Сначала план президента Грузии Михаила Саакашвили по урегулированию грузино-абхазского конфликта, поддержанный администрацией Джорджа Буша, а потом и план, предложенный министром иностранных дел Германии Франком Вальтером Штанмайером, были с порога отвергнуты властями Абхазии. И ясно, что
в Сухуми так же отрицательно отнесутся и к любым новым планам, кто бы их ни выдвигал и что бы при этом ни сулил, если ключевым пунктом в них по-прежнему будет значиться возвращение бывшей автономии в состав Грузинского государства.
Да и для России, поддерживающей абхазов, в контексте твердого намерения Тбилиси вступить в НАТО этот пункт явно неприемлем.
Вот и получаются разные результаты с участием одних и тех же игроков – продвижение на Балканах и тупик в ситуации вокруг бывших грузинских автономий. И причина здесь вовсе не в том, что ставятся две разные задачи – легитимировать и легализовать создание нового государства на Балканах из бывшей автономии и, напротив, восстановить территориальную целостность государства путем возвращения в него отпавших автономий. Просто изначально
у США и ЕС было не только собственное видение переустройства системы международных отношений на Балканах, но и разнообразные ресурсы – политические, экономические, дипломатические, информационные, военные – для принуждения расположенных в данном регионе государств к принятию нового порядка.
Большинство стран с этим предложенным извне порядком согласились сами. Сербию долго и упорно принуждали, в том числе и жесткими военными методами. По-разному можно относиться к американо-европейскому проекту политического устройства Балкан. Одни считают, что через некоторое время он неизбежно приведет к новым кровавым конфликтам. По мнению других, при всех издержках это единственно возможный вариант установления мира в этом регионе. Будущее покажет. Ясно, что у главных архитекторов регионального политического строительства были не только идеи, но и воля, и, главное, ресурсы для реализации своих замыслов на практике. Что касается Южного Кавказа, в частности, Грузии и ее бывших автономий, ситуация выглядит по-иному. Идеи у западного сообщества есть, и их становится все больше и больше, а вот ресурсов, прежде всего дипломатических, политических, экономических, повлиять на мнение обеих сторон конфликта и заставить их согласиться с собственным видением решения проблемы явно не хватает. Про военные методы в данной ситуации речи вообще нет – такие перспективы даже не рассматриваются. Что же касается России, то ее ресурсы в урегулировании конфликта вокруг Грузии и ее бывших автономий тоже ограничены.
Москва с учетом складывающихся в регионе реалий не в состоянии предложить план мирного урегулирования, который был бы принят обеими сторонами конфликта. Но у нее по-прежнему есть ресурсы для поддержания нынешнего хрупкого состояния, которое уместнее было бы определить как «ни войны, ни мира».
Однако у западных союзников нет даже этого. Очевидно, что самим встать между дерущимися у них нет ни желания, ни возможностей. К тому же к роли России как арбитра и главного игрока в регионе, при всей заслуженной критике этой роли, локальные политические игроки привыкли. Знают, как с этим работать. Появление же здесь новых сил у многих «местных» может вызвать в лучшем случае непонимание, в худшем резкое отторжение.
Сравнение Балкан и Кавказа показывает, что в современной политике по-прежнему доминирует принцип баланса сил и сопутствующее ему разделение мира на сферы влияния.
И это несмотря на все декларации о том, что в нашу эпоху практика подобных разделов канула в прошлое. Одни определяют правила игры на Балканах. Без учета мнения и интересов других нельзя добиться изменения ситуации на Кавказе. Увы, реалии международной политики ХIX--XX веков остались живучими. Кстати, нарастание напряженности вокруг двух стран Африки – Зимбабве и Судана – является верным признаком изменения балансов и на Черном континенте. Правда, уже с участием несколько иной группы глобальных игроков.
