Цивилизация
После одностороннего провозглашения сербским краем Косово своей независимости было немало мрачных предсказаний, что это решение, поддержанное и активно продвигавшееся США и Евросоюзом, откроет «ящик Пандоры». Особенно такое мнение было популярно среди близких к российским правительственным кругам наблюдателей. Многие комментаторы предвкушали неизбежность новой волны «парада суверенитетов», повышения активности сепаратистских движений, борющихся за независимость своих территорий. А российские СМИ не без удовольствия цитировали высказывания баскских, корсиканских, каталонских и прочих политиков о вдохновившем их примере Косова.
Жизнь, однако, оказалась богаче и многообразнее прямолинейных пророчеств. Не потому, что она опровергла прогнозы об активизации борцов за независимость в разных точках земного шара. Просто результаты такой активизации существенно отличаются друг от друга, да и говорят они о совершенно различных перспективах для отдельных территорий и связанных с ними конфликтов. Очевидно, что
сторонники отделения тех или иных «этнически окрашенных» провинций от национальных государств в Западной Европе, несмотря на публичный энтузиазм по поводу произошедшего в Косово, едва ли будут инициировать «войны за независимость».
В конце концов, местному населению, которое привыкло к благам единой Европы и на поддержку которого сепаратисты рассчитывают, едва ли покажутся привлекательными «военные сценарии». Да и лидеры сепаратистов намерены в случае гипотетического успеха своих стратегий ввести новые независимые страны в Европейский Союз, полноправными членами которого являются как раз те, от кого они хотят отделяться. Радикалы, сторонники вооруженной борьбы, хотя они сильны и влиятельны и в Стране басков, и на Корсике, тем не менее, вряд ли смогут сплотить вокруг себя большую часть населения своих территорий. И свою линию сторонники самостоятельности, скорее всего, будут реализовывать посредством постепенного выторговывания новых полномочий и прав для местных органов власти и ждать благоприятного момента, когда количество само перерастет в качество, и можно будет с наименьшими издержками прийти к конечной цели. Но реальны ли такие сценарии – это еще большой вопрос.
А вот на другом конце европейского континента – на «солнечном Кипре» — косовские события, похоже, вызвали резонанс иного рода. В столице этого островного государства Никосии начали демонтировать стену, разделяющую греческую и турецкую части города на протяжении нескольких десятилетий. И хотя обе общины ведут сложную политическую игру и пытаются использовать это событие в собственных интересах, которые по-прежнему сильно различаются, но общий вектор здесь иной. Он, скорее, направлен на поиск компромисса, что дает осторожную надежду на воссоединение острова в неопределенном будущем. Немаловажно и то, что и Турция, как один из главных игроков, задействованных в этом конфликте, не оставила планов на вступление в Евросоюз, а значит, обречена идти на дальнейшие уступки в отношении поддержки ею непризнанной республики Северного Кипра.
Совершенно по-иному стала развиваться ситуация вокруг непризнанных государств на постсоветском пространстве. Попытка Азербайджана обезопасить себя от косовского сценария для Карабаха путем изменения сложившегося здесь status quo быстро захлебнулась. Во многом потому, что общий интерес великих держав в настоящее время состоит в том, чтобы ни в коем случае не допустить размораживания этого конфликта.
Россия как страна, претендующая на безусловное лидерство на постсоветском пространстве, разумеется, не могла реагировать на провозглашение независимости Косово лишь гневными заявлениями официальных лиц и выступающих в роли их «back vocal» комментаторов со всех телеканалов.
Нужны были какие-то действия, чтобы показать западным партнерам, что они явно недооценили «ревизионистский» потенциал российской внешней политики. Россия в силу различных причин, которые являются предметом особого разговора, и в контексте нынешнего понимания ее элитами национальных интересов решила интенсифицировать сотрудничество с Абхазией и Южной Осетией и придать ему более высокий легальный статус. По Приднестровью же Москва выразила очевидную готовность поторговаться с Кишиневым, но без посредников и третьих лиц.
А Китай жестко и однозначно продемонстрировал всему миру, что у сторонников независимости Тибета шансов на реализацию их планов нет. Да и на тайваньский референдум по поводу вступления в ООН и выборы президента на мятежном острове реакция КНР была весьма жесткой. И это несмотря на то, что сторонники независимости, которую никто из крупных стран, включая США, государства ЕС и Россию, признавать не собирается, потерпели на них серьезное поражение.
Все это разнообразие не выглядит случайным.
В новом политическом контексте ссылки на нарушения международного права выглядят сомнительными. Это право в том виде, в каком оно существует сейчас, в большой мере, наследие Ялтинско-Потсдамской системы. Системы уже нет, а право осталось.
С теми или иными нормами этого права постоянно возникают проблемы, поскольку «заржавели» и утратили эффективность механизмы его применения, оторванные от породившей их и канувшей в Лету системы международных отношений. Сегодняшний мир, нравится это кому или нет, живет в соответствии с realpolitik и по тесно связанным с нею принципам баланса сил. Это означает, что
в роли регуляторов конфликтов и толкователей правовых норм на практике выступают, прежде всего, великие державы и крупные региональные игроки. В чью пользу складывается баланс сил в той или иной точке Земного шара, тот и будет определять судьбу тех или иных территорий.
На Балканах безраздельно доминируют США и Евросоюз. Они и определили тот сценарий решения косовской проблемы, который посчитали наиболее целесообразным. На постсоветском пространстве на сегодняшний день предпочтительнее выглядят позиции России. Она и владеет инициативой в отношении урегулирования конфликтов в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии.
А вот в отношении Карабахской проблемы позиции великих держав в нынешней сложной обстановке на «Большом Ближнем Востоке» очень близки. И, соответственно, здесь реализуется иной сценарий. Такое же сближение намечается, судя по всему, и по Кипру. А вот на востоке Азии доминирует КНР. И тут для сторонников отделения, как говорится, «без вариантов».
Словом, термин unique case, придуманный для Косово западными политиками и дипломатами и раскритикованный их российскими коллегами, оказался вполне адекватным современной практике международных отношений. В том смысле, что теперь каждый аналогичный конфликт, так или иначе связанный с сепаратизмом, будет разрешаться по уникальному сценарию, а не исходя из неких общих правил и установок. По сценарию, выбранному для каждого конкретного случая теми или иными крупными державами и в их интересах.
