Цивилизация
Вот, например, у меня двое детей, и я, чтобы купить детям, ну, скажем, теплой одежды, еды, леденцов на палочке, щенка и развивающих игр, беру у товарища в долг тысячу долларов, обещая отдать к семнадцатому августа. И вот приходит положенный срок, а у меня тысячи долларов нет, поскольку еды детям я накупил, а они ее уже съели.
Что можно сделать в подобном случае? Можно сказать детям, что они теперь станут голодать и играть со старой алюминиевой кастрюлей вместо развивающих игр, что они будут расти голыми и босыми, голодными и бледными, что леденцы на палочке они увидят только в кино, но зато они сохранят свое, а заодно и мое доброе имя.
С этими словами можно отнять у детей последнюю тысячу долларов, продать последнюю развивающую игру и отдать товарищу тысячу долларов, чтобы товарищ сам думал и всем окружающим рассказывал, что Панюшкин, дескать, человек надежный и деньги в долг ему давать можно. И в разведку с ним пойти неплохо в какой-нибудь инженерно-физический институт за секретными чертежами вертолета, который американская компания «Сикорски» выпускает уже лет пятьдесят. Короче, надежный парень этот Панюшкин. Детей, правда, голодом морит, ну так ведь своих же детей, не наших.
Можно поступить наоборот. Можно сказать приятелю, который давал в долг тысячу долларов, что денег этих у меня просто нету, хоть режь, и что я их не отдам. Приятель, конечно, обидится. И вообще, скорее всего, такого приятеля у меня уже больше не будет. Он сам перестанет со мной дружить за неотданную тысячу долларов и всем знакомым расскажет, что Панюшкин, дескать, говно-человек, что дал вот ему, дескать, как дурак, тысячу долларов, а он, как сволочь, не вернул.
Друзья, конечно, перестанут со мной здороваться, не будут звать на дни рождения, свадьбы и поминки, но зато я буду сидеть дома и с удовольствием наблюдать, как мои с признаками ожирения дети, сосут по два леденца на палочке каждый, играют в развивающие игры и развились уже до уровня практически эйнштейнов каких-то. Жена счастлива, бабушки улыбаются. На дочечке платье в рюшечках, а на сыне бархатный пиджачок.
Есть еще, правда, третий способ. Вот представьте себе, кто я такой буду, если денег приятелю не отдам, а дети у меня при этом будут разутые, раздетые и голодные играть со старой алюминиевой кастрюлей? Ведь такая ситуация будет означать, что я деньги пропил или потратил на позорных девок. Или четыре раза постриг лысину в дорогой парикмахерской. Или еще что-нибудь такое.
Если я у приятеля брал денег в долг на детей, дети все равно остались голодные, а денег я не вернул, то это значит, что я обокрал и приятеля, и детей одновременно. Это значит, что я сволочь последняя и надо меня пороть у позорного столба, а не в парламент избирать и не назначать генерал-губернатором.
Вот ведь что случилось 17 августа 98-го года. Нет, я бы, честное слово, понял, если бы денег западным кредиторам не отдали, чтобы инфляции не было, и народ не голодал. Я бы понял тоже, если б правительство устроило обвальную инфляцию, чтобы народ, черт бы с ним, голодал, зато доброе имя России на международной арене укреплялось в том смысле, что мы не Колумбия какая-нибудь и долги возвращаем исправно. Я даже понимаю, что если инфляция и дефолт одновременно, то эти деньги кто-то пропил или постриг лысину в дорогой парикмахерской, а теперь не хочет отдавать. Я только не понимаю, почему с этими людьми до сих пор здоровается кто-нибудь, кроме участкового милиционера.
Скажу больше. Через полгода после августовского кризиса я глядел с расстояния в два метра в честное и умное лицо Сергея Владиленовича Кириенко и выслушивал его пояснения о том, почему дефолт был делом правильным и задумывался на благо народа и во имя укрепления международного реноме России.
Он говорил, а я кивал головой. Мне как-то неудобно было возразить с крестьянской прямотой, что, дескать, я в экономическом институте не учился, а вот что деньги у меня на банковском счете сгорели, так это я точно знаю. И какая ж мне выгода с того, что у меня деньги сгорели?
Нет, не спросил. Предположим, я не разбираюсь в политике. Предположим, Кириенко хотел добра, а злые силы ему мешали. Но тогда надо ж ведь назвать эти злые силы, а не дружить с ними.
Мой расчет простой. Я, как журналист, на любом политическом кризисе заработаю больше, чем потеряю. Я, понятно, почему играю в эти пряталки чужих денег. А вы-то почему играете, дорогой читатель? Или политика схожа с финансовой пирамидой МММ? В том смысле, что каждый понимает, что обманут, но надеется в решительную минуту оказаться среди обманувших, а не среди обманутых.
