Зайка серенький

Вы пробовали когда-нибудь в какой-нибудь западной стране взять у приятеля на пару дней машину? А я пробовал. Приятель отдает ключи и принимается пояснять, где в машине расположен клаксон и как важно заливать правильный сорт бензина.

— Да, — спохватывается приятель, — и главное, по совковой своей привычке, не вздумай шутить с ментами. Если тебя вдруг остановят, выключи двигатель, опусти стекло, вытащи ключи и положи на торпедо, так, чтобы мент их видел, а руки положи на руль, чтобы мент и их тоже видел.

А я все жду, что приятель напишет мне доверенность. А он не пишет. Он объясняет вместо этого, что ремень безопасности следует пристегнуть обязательно, потому что таков закон.

А я все жду доверенность. И я даже говорю:

— Ты доверенность-то мне напиши?

— Чего тебе написать?

— Доверенность. Ну, что типа я такой-то доверяю управление принадлежащим мне автомобилем своему приятелю такому-то.

Приятель искренне удивлен:

— Зачем тебе эта фигня?

— Ну, а если меня остановят?

— И что?

— Ну, меня остановят, а у меня никаких документов на машину, а вдруг я ее украл?

До приятеля постепенно начинает доходить смысл моей просьбы, и он выдвигает контраргумент:

— А вдруг ты ее не украл?

— То есть, — не понимаю теперь уже я. – Но как я докажу менту, что я не украл машину.

— Ты что, дурак? Это мент тебе должен доказывать, что ты украл машину. Ты про презумпцию невиновности слышал? Он не может обвинить тебя в угоне, если машина не заявлена в розыск.

Я беру ключи и стою как обосранный. То есть вот пишу всю жизнь всякие заметки про права человека и всю жизнь не замечал, как родная ГАИ ежедневно лишает меня права на презумпцию невиновности, и это даже не кажется мне нарушением моих прав. Я просто даже не задумывался никогда, что, выписывая доверенность жене или сам разъезжая по доверенности от жены, я выступаю форменным зайкой сереньким, не способным сказать нет попранию своих прав.

Утешает меня теперь только то, что форменными зайками серенькими выступают с сегодняшнего дня и лучшие гуманитарии страны, то бишь ученый совет Российского государственного гуманитарного университета.

То есть компания ЮКОС дала университету денег, а университет сначала деньги взял, а потом от денег отказался. Ему что, не нужны деньги? Нет, деньги университету нужны. Тогда что?

Версий две. Ученые могли отказаться от денег ЮКОСа, потому что деньги эти грязные и нажиты нечестным путем. Я, конечно, понимаю, что ученые люди щепетильные и, даже умирая с голоду, не возьмут ни за что денег, нажитых нечестным путем.

Но суда не было! До суда ни одна сволочь не смеет сказать, что деньги ЮКОСа грязные. А стало быть, если какой ученый отказывается эти деньги брать, то ученый этот сам отказывается от собственного права на презумпцию невиновности. То есть он, может, и ученый, но одновременно зайка серенький и унтер-офицерская вдова. Впрочем, ученый ведь не обязан быть смелым человеком и, как правило, не бывает.

Вторая версия отказа РГГУ от столь нужных для учебного процесса средств ЮКОСа такова. Просто любой человек в России, даже и гуманитарий, понимает же, что деньги у компании ЮКОС отбирают вовсе не для того, чтоб раздать ученым или студентам. Понятно же, кому надо раздать эти деньги.

Так в фильме «Банды Нью-Йорка» полицейский вешает часы на столб посреди самой воровской площади города и хвастается, что никто из местных воров не посмеет взять его часы. Так и с деньгами ЮКОСа.

Даже если у тебя есть деньги ЮКОСа, то трогать их нельзя, потому что понимаете ли вы, чьи это теперь вообще-то деньги? Ну, или чьими эти деньги скоро станут, вы понимаете хоть?

Не понимаете? А потому что вы не ученые. А ученые понимают и на всякий случай денег этих не трогают, как воры не трогают висящих на столбе часов.

Автор – специальный корреспондент ИД «КоммерсантЪ»