Цивилизация
Спустя десять лет после терактов 9/11 в США можно уверенно говорить о том, что в момент теракта выглядело как гипотеза: христианская эра развития человечества кончилась. После падения башен-близнецов, в которые врезались направленные мусульманскими фанатиками пассажирские самолеты, мы действительно проснулись в новом мире. Но это не значит, что начавшаяся новая эра — исламская. Бен Ладен изменил мир, но не так, как хотел.
Христианство было доминирующей миростроительной силой после распада античной цивилизации. Разумеется, не единственной, но главной и самой влиятельной. В эту христианскую эру, которую мы отмеряем самым простым образом, по календарю, которым пользуемся,
мир никогда не был единым целым. И, скорее всего, никогда не будет. Мусульмане живут по своему календарю, иудеи по своему, наличие так называемых общечеловеческих ценностей, мягко говоря, неочевидно.
Но после гибели Османской империи и империи Тамерлана, по крайней мере, шесть последних веков геополитическими, научными, экономическими, технологическими лидерами мира были страны христианской культуры. Демократические ценности, к которым с известными зигзагами и кровавыми исключениями человечество двигалось в последние столетия, по своему генезису тоже христианские, преимущественно католические и протестантские. Причем эти ценности с поправками на свою культуру восприняли такие крупные и важные для восприятия современной картины мира страны, как Индия и Япония. Очевидно вестернизируется и Китай, правда не политически, а потребительски и масскультурно. Если Китай и станет сверхдержавой ХХI века (что при его архаичном политическом строе и по-прежнему нищенском уровне жизни подавляющего большинства населения невозможно), то на «горючем» западной культуры, созданной в христианскую эру.
Находясь внутри истории, очень трудно понять, каким окажется этот новый мир. Можно констатировать, что он явно оказался без доминирующих ценностей.
Хотя главные мировые религии еще способны манипулировать толпами, технологические возможности информационной эры, все эти твиттеры-фейсбуки, сильно нивелируют эффект воздействия на умы любых религиозных доктрин.
Теперь не только «дух веет где хочет», не только нет способов оградить огромные массы людей от информации, но сама реальность увеличивает мобильность населения, миграционные потоки, до рекордных в масштабах человеческой истории величин. А роль национальных государств в их географических границах, напротив, уменьшается.
Мы живем в постхристианском мире с не определившимися координатами. Возможно, никаких относительно внятных ориентиров, никаких искусственных границ в этом новом мире не появится вовсе. Мы должны забыть, например, о понятии «своя страна» в том смысле, что у нас на нее больше прав, чем у живущих рядом мигрантов с другим цветом кожи и верой. Больше нет «своих стран». Привыкнуть к этому очень трудно. Собственно, теракт Андерса Брейвика — классический пример неспособности осознать необратимость и неотвратимость новых реалий.
Да, сейчас впервые после начала развития христианства в мировую религию мусульман численно больше, чем христиан. Но это не значит, что выглядящий более пассионарно, чем христианство, ислам сможет навязать свои правила жизни немусульманским странам
и даже однозначно законсервировать мусульманские. Крушение старого мира не означает, что невозможно пытаться строить относительно разумный новый.
Десятилетие после терактов 9/11 показало и то, что именно остается неизменным в этом бурно меняющемся мире. Мы все так же беззащитны перед смертью и стихийными бедствиями (цунами, ураганы и землетрясения, благодаря наличию промышленных объектов и АЭС способны вызвать даже более страшные последствия, чем в доиндустриальную эру). Мы все так же одиноки перед возможностью выбора индивидуального жизненного пути или перед отсутствием этой возможности. У нас больше гаджетов, но не меньше страхов.
Глобальный экономический кризис напугал человечество не меньше, чем падающие башни в центре Нью-Йорка. Мир вступает в новую эру с новыми политическими, технологическими, культурными возможностями, но со старыми противоречиями и предрассудками, с вечными вопросами, которые задает себе и не находит ответа обыватель. В этом мире нас ждут непредсказуемые и предсказуемые вызовы, в частности необходимость находить элементарные ресурсы для обслуживания возрастающего «человеческого поголовья». В этом мире ни у одной страны, религии, террористической группировки не получится диктовать и навязывать всем остальным свою волю. Это мир, в котором способность конкурентной борьбы за выживание и место под солнцем должна смениться умением договариваться и добывать это место согласованными коллективными усилиями. При этом по возможности не подавляющими естественную тягу человека к индивидуальному выражению своего потенциала.
