Национальное возбуждение

Учебная антитеррористическая тревога в стране, где руководители спецслужб не то что не наказаны, но даже не допрошены по факту гибели 332 заложников школы в Беслане при полном равнодушии населения к этой трагедии и к ходу ее расследования, абсолютно бессмысленна. Это пустые слова, обращенные в пустоту. Под трындеж о национальном возрождении в конце эпохи легального путинского правления мы получили ситуацию, при которой власти нет дела до народа, а народу до страны.

Так что нет ни национального возрождения, ни даже национального возбуждения. И не надо делать вид, будто бы болото и озеро с родниковой водой, демократия и суверенная демократия, уверенность в завтрашнем дне и апатия — синонимы.

Хотя, честно говоря, было бы интересно узнать, что вообще может возбудить российскую нацию, до чего ей действительно есть дело, что ее на самом деле радует и огорчает. Такое знание очень важно для оценки перспектив жизни России и в России. Потому что когда не ясны ни идеалы, ни интересы нации (а в России они сейчас явно не ясны), непонятно, чего от такой нации ждать.

В последние годы какие-то признаки национального возбуждения мы наблюдали на старте монетизации льгот. И без того нищие, пенсионеры, опасаясь, что у них отнимут последнее, организовали акции протеста во многих регионах. Один из российских министров тогда произнес фразу, что в этих акциях участвовал «всего миллион человек». Между прочим, миллион человек — это один процент взрослого населения России. Обычно такого количества участников вполне хватает для революции. Но и это возбуждение быстро погасили относительно небольшими для пухнущей от нефтяных денег казны суммами. Ни чудовищные теракты вроде Беслана с «Норд-Остом», ни уголовное дело против богатейшего на тот момент россиянина Михаила Ходорковского нацию не возбудили. Тем более логично, что нацию не взволновали зачистка общенационального телевидения и отмена выборов губернаторов. Даже алкогольный кризис нацию не возбудил — иностранных вин простолюдины почти не употребляют, а пиво с суррогатной водкой, стеклоочистителями и пятновыводителями из продажи не исчезали.

Возможно, россиян возбудили бы какие-нибудь гигантские штрафы за нарушение правил дорожного движения. Или, например, увеличение подоходного налога в три раза. Или победа сборной России по футболу на чемпионате мира. Но всего этого, к счастью и к сожалению, не произойдет. Уж не знаю, возбудят ли нацию предстоящие президентские выборы, как нет уверенности и в том, что они обязательно состоятся.

Я вовсе не осуждаю «простых людей» за отсутствие того, что в позднесоветские времена обозначалось аббревиатурой АЖП — активной жизненной позиции. Люди как раз очень точно чувствуют вектор развития страны. Вектор этот таков, что лучше сидеть тихо, чтобы не попасть под раздачу. Что паны дерутся, а значит, у холопов в любой момент могут затрещать чубы. В общем, примесей свинца в атмосфере становится все больше и больше. У людей успешных, обеспеченных свой резон пребывать в летаргическом сне, им есть что терять.

Творческая интеллигенция предпочитает жить по заветам гламурного скунса из свежего анекдота осенне-зимнего сезона-2006/07: «Гламурный скунс не на шутку испугался. В воздухе запахло «Кензо»».

Проблема только в том, что в расчетах всех вышеописанных категорий общества, равно как в расчетах управляющей страной гламурно-свинцовой политической элиты, в принципе не присутствует Россия как дом. Такое ощущение, что и миллиардеры, и нищие живут в России только потому, что им по разным причинам больше некуда податься, а не потому, что им здесь нравится жить. На этом фоне право искренне «радеть за Россию» узурпируют организаторы «Русского марша», люди, считающие возможным и оправданным превращение исторически многонациональной страны в мононациональную. Хотя национальное возбуждение по национальному вопросу — последний вид возбуждения, который хотелось бы иметь в России.

…Две трети жителей Калининградской области никогда не были в материковой России. На Дальнем Востоке единственной связью большинства жителей с остальной Россией остаются два первых телеканала, а Китай ближе во всех смыслах. Треть населенных пунктов России не газифицированы, в четверти нет телефонов. Про качество дорог уже давно не удается придумать ни одной смешной шутки. Национального возбуждения по всем этим поводам, равно как по поводу чудовищной дедовщины в армии, пещерного медицинского обслуживания и по сотням других оснований, не наступает. Поэтому наших людей террористической тревогой не испугаешь. Равно как техногенными, генетическими или политическими катастрофами. Мы в них живем, протискиваясь между ними, как человек в толпе. Нам все это не страшно, лишь бы лично нас не трогали. Но все равно трогают. Возможно, поэтому испокон веков единственным устойчивым видом национального возбуждения в России остается возбуждение уголовных дел.