Принеси то, не знаю что

В сказке царь послал Иванушку-дурачка пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что. Короче, так далеко, чтобы тот никогда не вернулся. Наш президент своим бюджетным посланием послал правительство примерно в том же направлении, поставив перед ним несовместимые цели и продолжая вместе с правительством пребывать во власти вредных иллюзий. Президент сам не знает, чего хочет, или как в той сказке?

О чем не сказал президент

1. Прежде всего, он не сказал об экономическом росте. Перед бюджетом будущей трехлетки не ставятся амбициозные задачи «большого скачка», «догнать и перегнать» и т. п. Вероятно, нынешний рост на уровне 4% годовых (наполовину приписанных) Путина вполне устраивает.

2. Президент ни слова не сказал о коррупции. Ну воруют из бюджета ежегодно 1 трлн рублей (по мнению Дмитрия Медведева). Пусть воруют...

3. Президент ни слова не упомянул о главном приоритете федерального бюджета — расходах на национальную оборону.

Особенно важно, что резкий рост военных расходов – это тренд именно последних полутора лет. В 2008–1010 годах они держались стабильно на уровне 7–8% расходов федерального бюджета. В 2011 году «лев прыгнул»: оборонные расходы увеличились сразу в 2,2 раза, а их доля возросла до 11,5%. Если судить по размерам этих расходов за 4 месяца этого года, то они вырастут в этом году еще в 1,5 раза.

Совокупные расходы на нацоборону и нацбезопасность в 2008–2010 годах составляли 15% расходов федерального бюджета. А в 2011–2012 годах — 25–30%. Вот куда на самом деле утекают деньги налогоплательщиков...

Президент построил свое послание таким образом, что остается впечатление, что в эскалации бюджетных расходов виноваты расходы на социальные нужды. Но 3/4 прироста бюджетных расходов в 2011 году пошли именно на нацоборону и нацбезопасность.

Почему оборона? Мы во вражеском окружении, переходим на военное положение? И хотя иногда паранойя некоторых заявлений наших властей зашкаливает, все же рискну ответить: «Нет». Причины я бы искал не во внешней, а во внутренней политике:

1. Это секретные статьи расходов, они находятся вне публичного контроля. Никакой Навальный близко не подойдет к госзакупкам вооружений — чиновники гарантированы от ненужных им скандалов.

2. Оборонные расходы вдвойне стимулируют коррупцию, потому что здесь и покупатель (бюджет), и продавец (заводы) являются государственными. Всеми ими руководят назначенные чиновники. Назначенные одними и теми же людьми... И пусть те между собой спорят и даже скандалят (свежий пример — судостроители и Минобороны), это все же внутренние разборки чиновников, в которые редко вовлекают непосвященных.

3. Эскалация оборонных расходов — это новый драйвер экономического роста.

Все драйверы нашего бурного развития в нулевые годы утеряны (девальвация рубля, приток иностранных инвестиций, строительство трубопроводов, рост доли инвестиций в ВВП). Заменой этим драйверам стал резкий рост госзакупок вооружений, который ведет за собой по мультипликатору рост в машиностроении, металлургии, перевозках и т. д.

Правда, для населения этот рост почти ничего не дает. Это равносильно сжиганию 15% бюджета в печке.

И вот вопрос на миллион долларов — как вы думаете, почему Путин стыдливо умолчал о главном приоритете своего бюджета? Попробуйте сформулировать ответ. Боюсь, он вам не понравится в любой редакции...

О вреде иллюзий

1. Бюджетные резервы. В послании неявно присутствует их понимание как:
— резервов для борьбы с внешними негативными экономическими факторами и
— фактора устойчивого снижения инфляции (деньги, идущие в бюджетные «резервы», изымаются из оборота).

Если со вторым еще можно согласиться (при понимании того, что одновременно это тормозит и экономический рост, т. к. сокращает конечный спрос в экономике), то первое не лезет ни в какие ворота. Как создание резервов в рублях может помочь с валютными проблемами? Наоборот, это только усугубляет их, т. к. сокращает рублевое денежное предложение и способствует укреплению рубля, что, в свою очередь, ведет к снижению конкурентоспособности отечественного производства и росту импорта.

Давно следовало бы признать, что накопление бюджетных резервов не имеет никакого отношения к устойчивости российской экономики во время кризиса (если не говорить о влиянии этого накопления на сдерживание экономического роста до самого кризиса). Потому что расходование бюджетных резервов — это чистая бюджетная эмиссия денег, почти неотличимая от эмиссии Центробанка.

Для эмиссии денег вовсе нет особой нужды копить какие-то резервы, ЦБР всегда поможет, если что.

Миф о бюджетных «резервах», которые помогут в кризис, сродни представлениям о том, что Земля плоская, а Солнце ходит вокруг нее. На первый взгляд, вроде бы это верно, но ведь мы уже давно знаем, что это не так. Что ж мы про бюджетные резервы урок никак не выучим?

2. Нефтегазовые доходы. Под ними понимается только НДПИ и вывозные пошлины на энергоресурсы. Это очень ограниченное понимание. Но даже при нем доля нефтегазовых доходов бюджета составляет более 50%.

Между тем совершенно очевидно, что если попробовать определить реальную зависимость российской экономики от нефти/газа, то стоит добавить в рассмотрение еще ряд факторов:
— очевидная заниженность НДПИ для «Газпрома». Глава «Газпрома» Алексей Миллер погордился недавно, что монополия второй год является мировым лидером по размеру чистой прибыли, и не только среди нефтегазовых, а всех компаний в мире! Ведь вы не думаете, что это результат его сверхэффективной работы? Нет, это явное свидетельство того, что налогообложение «Газпрома» занижено. Бюджет просто недополучает денег.

— В расчет нефтегазовых доходов бюджета не принимаются все другие налоги наших нефтегазовых компаний и, прежде всего, налог на прибыль.

— Косвенное влияние расходов нефтегазовых компаний, прежде всего, строительство трубопроводов, которое дает прибыли металлургам и т. п.

Реально наша экономика и федеральный бюджет зависит от нефтегазовых доходов не на половину, а, по моей грубой оценке, не менее чем на 3/4.

Все рассуждения президента о снижении зависимости от мирового рынка путем введения т. н. «бюджетного правила» выглядят почти смехотворными. Они основаны на явно неверных оценках ситуации и грубо противоречат здравому смыслу.

Сокращение расходов бюджета выдвигается Путиным в разряд первых приоритетов бюджетной политики. Избранный метод сокращения прост — снижение базовой цены нефти, закладываемой в расчет расходов бюджета, и перечисление всех допдоходов в Резервный фонд. Но результат будет совершенно не таким, как ждет Путин:

— нам совершенно не помогло наличие пресловутых «бюджетных резервов» и даже третьих в мире золотовалютных запасов в 2008–2009 годах. Спад в российской экономике был самым большим в G20. Это ничему нас не научило. Наши экономические власти по-прежнему пребывают в иллюзии о пользе всяких «резервов».

— Сокращение бюджетных расходов приведет к торможению экономического роста. Посмотрите на США (где не сокращают бюджетный дефицит) и Европу (которая как раз занимается этим). И вы увидите простую и ясную картинку: в США экономический рост, в Европе — спад.

— Но Европа занимается бюджетными сокращениями во многом вынужденно — у нее оказалось достаточно много слабых звеньев со своими самостоятельными бюджетами. Тут, увы, не может быть различной политики, когда, скажем, Германия наращивает бюджетный дефицит, но требует от южных стран Европы решительно сокращать его. Унификация экономической политики в еврозоне приводит к единым подходам в части бюджетных расходов. И лидеры вынуждены жить по тем же правилам, что и аутсайдеры. Совсем другая история в России.

У нас госдолг отрицателен (если для смеха учесть вместе с ним т. н. «бюджетные фонды»). Никакой проблемы задолженности, внутренней или внешней, у России нет. Так откуда прилетела на нашу почву идея упираться в сокращении бюджетных расходов, платой за которую является удар по экономическому росту?

Это все, на мой взгляд, совершенно ошибочные концепции, которые создают крайне вредные иллюзии у российских экономических властей.

Принеси то, не знаю что...

Многие цели, поставленные бюджетным посланием, противоречат друг другу.

1. Сокращение бюджетных расходов противоречит задачам экономического роста.

2. Реальная милитаризация бюджета противоречит заявленным приоритетам – расходам на образование, науку и инфраструктуру.

3. Задача обеспечения долгосрочной сбалансированности Пенсионного фонда противоречит заявлениям о том, что налоговая нагрузка на несырьевые сектора экономики не будет повышаться по крайней мере до 2018 года, пенсионный возраст повышаться тоже не будет.

Совместить все эти цели практически в реальной жизни невозможно. Впрочем, в бюджетных расчетах на будущий год можно совместить что угодно с чем угодно...

И вот любимая моя придирка. Владимир Путин: «Особое внимание должно быть уделено продуманности и обоснованности механизмов реализации и ресурсного обеспечения государственных программ, их корреляции с долгосрочными целями социально-экономической политики государства». Знаете, что такое корреляция? Характеристика меры взаимосвязи между двумя — внимание! — случайными величинами. При этом корреляция ничего не говорит о причинно-следственной связи (величины могут находиться в зависимости не друг от друга, а от, например, третьего фактора). Корреляция вообще может быть и ложной, случайной. Итак,

президент признал, что финансирование госпрограмм и цели социально-экономической политики государства — это случайные явления, связь между которыми еще только предстоит выяснить...

Любовь к «красивостям» уже не в первый раз подводит спичрайтеров Владимира Путина.

Почему?

Царь отослал Иванушку-дурачка, чтоб никогда его больше не видеть. Вряд ли президент так же относится к своему партнеру Медведеву. Хотя удержаться от желаемого и доступного — это не в правилах Путина. И лишний раз немного «подставить» партнера вполне в духе действий бывшего офицера КГБ. Сговорчивее будет.

Но я бы все же отнес это к побочным «приятным» последствиям. А главная причина нежелания учиться на своем и чужом опыте, упорства во вредных иллюзиях — это отсутствие реальной публичной концепции развития страны у наших экономических властей. На рынке это называют отсутствием инвестиционной идеи. Курсы акций пляшут спонтанно, не проявляя никакого значимого тренда.

Нет у наших властей национальной идеи, которую можно было бы предложить обществу. Единственный кандидат на роль такой идеи — постоянно выскакивающая на первый план борьба с инфляцией. Но разве это идея? Это может быть инструментом для реализации каких-то целей, но самостоятельной сверхзадачей? Почему-то она считается у наших экономических властей панацеей, ответом на все вопросы. А откуда выскочила дополняющая ее идея сокращения бюджетных расходов, совершенно неактуальная для России и вредная для экономического роста?

Даже наш собственный опыт показывает, что сокращение инфляции — не панацея от всех экономических проблем. Инвестиции бурно текли в Россию в нулевые годы при двузначной инфляции и столь же бурно утекают из России сейчас, при однозначной. Самый бурный экономический рост России был при очень высокой инфляции в 1999–2000 годах, а сейчас, при рекордно низкой инфляции, мы даже с помощью приписок к половине тех темпов прироста приблизиться не можем...

Российские экономические власти по-прежнему путаются в устаревших экономических концепциях 90-х годов прошлого века, от которых отказались уже, кажется, все, даже их авторы. Они сами не знают, чего хотят. Вот именно за этим президент и послал правительство в очередной раз...

А ведь нормальная сверхидея экономической политики России вполне очевидна — экономический рост, ориентированный на увеличение благосостояния граждан. Очевидная, кажется, для любого, но только не для наших экономических властей.