Цивилизация
Президент Франции Жак Ширак заявил: проголосовав против конституции ЕС на предстоящем 29 мая референдуме, французы перечеркнут полвека усилий по строительству новой Европы и останутся за бортом исторического процесса.
Драматический тон главы государства объясним: согласно опросам общественного мнения, большинство граждан Франции против предложенного документа. Если конституцию прокатят в основной стране--учредителе Европейского сообщества, то на многолетних усилиях можно ставить крест и начинать все заново. К тому же негативный исход референдума во Франции вдохновит на новые свершения евроскептиков, которых хватает по всей Европе и которые мечтают о провале федеративной идеи. Правда, многие эксперты все же полагают, что с минимальным преимуществом, но сторонники интеграции пересилят (такое уже случалось в сентябре 1992 года, когда с перевесом менее двух процентов граждане Пятой республики поддержали Маастрихтский договор о создании Европейского союза).
Как все эти внутриевропейские коллизии связаны с Россией? Еще относительно недавно у нас было принято радоваться успехам военно-политической интеграции Евросоюза, в которой видели прообраз независимого полюса грядущего многополярного мира. Часто приходилось слышать о том, что усиление Европы как самостоятельного глобального игрока поможет сбалансировать опостылевшее всем доминирование США и проложит путь к более справедливому мироустройству. Однако по мере проходившего с большим скрипом формирования единой внешней и оборонной политики ЕС становилось понятно, что Соединенным Штатам опасаться пока нечего,
зато чуть ли не единственный вопрос, по которому все 15, а потом и 25 стран--членов ЕС способны договориться, — это политика в отношении России и того, что Брюссель и Москва считают своим ближним зарубежьем.
Евросоюз силен (без всякой иронии) незыблемой верой в то, что созидает самую прогрессивную, справедливую и правильную социально-политическую и экономическую модель, к которой рано или поздно двинется весь мир. Именно это убеждение помогало преодолевать противоречия, казавшиеся непреодолимыми, и брать высоты, о которых всего за несколько лет до того трудно было помыслить. Самый наглядный пример — отказ большинства стран ЕС от национальных валют, что еще десять лет назад казалось невозможным. Сегодня же как-то трудно представить себе, что евро когда-то не было…
Вооруженные такой верой, представители Евросоюза не испытывают ни малейших сомнений в том, что его партнеры и соседи должны тянуться к европейской модели, делать все для того, чтобы влиться в семью народов, живущих по самым правильным нормам и правилам. Спорить с этим трудно, тем более что большинство действительно тянется. Но подобный подход становится путеводной звездой для развития в том случае, если перед страной маячит реальная перспектива стать частью масштабного европейского проекта.
В противном случае (а у России именно такая ситуация) получается следующее: то, что для других является «пряником» (постепенный допуск в правовое и экономическое пространство ЕС), для нас оказывается «кнутом» (жесткое давление с целью распространения зоны действия европейских норм и правил, прежде всего экономических, в интересах европейского бизнеса).
Четкое понимание цели (защита собственных производителей и потребителей) в сочетании с упомянутой выше убежденностью в исторической правоте делает Европейскую комиссию, исполнительный орган ЕС, очень сильным и агрессивным переговорщиком. При этом европейцы искренне возмущаются, когда кто-то упрекает их в навязывании «своего устава», недоговороспособности и эгоизме: у нас же более правильная и перспективная система, чем у вас? Так приспосабливайтесь, вам же лучше будет!
Какое отношение эти рассуждения имеют к европейской конституции? Ее принятие будет означать усиление власти той самой «брюссельской бюрократии», которая получит еще больше полномочий представлять государства ЕС в отношениях с внешними партнерами. Исходя из логики развития Евросоюза, это правильно: для управления столь обширным и разнородным объединением нужны совершенные и мощные властные рычаги. Правда, делегирование все больших полномочий в Брюссель вызывает глухое сопротивление в ряде стран, но пока никакой альтернативной модели не сформировалось.
Для России предполагаемая трансформация ЕС означает, что давление будет расти. Подозрение о том, что европейские чиновники вчистую переигрывают на переговорах чиновников российских, возникает давно.
В отличие от европейских партнеров, работающих как слаженная команда, отечественный управленческий аппарат плохо координирует свои позиции
(они раздроблены между несколькими ведомствами, интересы которых различны), зачастую проявляет недостаточный уровень профессиональной подготовки, наконец, не способен адекватно выстроить приоритеты. Кроме того, над российскими экспертами, которые работают над совместными с Европой документами, постоянно тяготеют какие-то даты и события, к которым политическое руководство требует приурочить подписание договоренностей.
Характерная ситуация сложилась сегодня. На 10 мая намечено торжественное подписание концепции «четырех общих пространств», которая должна открыть новые горизонты российско-европейских отношений. Некоторое время назад президент России дал четкое указание закончить переговоры к обозначенной дате: Кремлю нужен серьезный политический успех. Европейцы, почувствовав, что от российских коллег требуют добиться результата любой ценой, немедленно решили этим воспользоваться. Так, комиссары ЕС по торговле и транспорту направили в Москву ультиматум о практически неограниченном доступе европейских авиакомпаний на российский рынок.
По опыту последних лет европейцы усвоили: если на Россию как следует наехать, а потом чуть-чуть отъехать, то можно под видом компромисса получить почти все, даже больше, чем рассчитывали изначально.
Обижаться на Европу бессмысленно — ее представители отстаивают собственные интересы, что они и должны делать. А вот тот факт, что Москва, позиции которой на международной арене, как нас уверяют уже не первый год, постоянно укрепляются, не готова к подобным отношениям в духе столь вожделенного нами прагматизма, наводит на мрачные мысли относительно успехов в строительстве вертикали.
