Цивилизация
Маршрут первой зарубежной поездки президента России Дмитрия Медведева ведет на восток – в Казахстан и Китай. Это уже вызвало поток комментариев: Москва, мол, дает понять Европе и Америке, что не они занимают верхние строчки в ряду приоритетов.
Это и вправду завуалированный сигнал Западу, или хитроумные интерпретаторы выискивают скрытый смысл по инерции? Скорее всего, справедливы оба утверждения.
С Казахстаном все понятно. Медведев обещал нанести свой первый визит в одну из стран СНГ, а тут выбор достаточно очевиден. Астана – партнер одновременно и близкий, отношения с которым носят ровный дружественный характер, и вполне независимый.
Казахстан – пожалуй, единственная из республик бывшего СССР, которая способна вести с Россией диалог практически на равных.
До сих пор Нурсултану Назарбаеву удавалось разыгрывать свои ресурсные и геостратегические козыри, маневрируя между интересами России, США, Европейского союза и Китая. При этом конкуренция за энергетические маршруты в Евразии обостряется, что открывает перед странами региона дополнительные возможности. Неслучайно таким желанным гостем повсюду стал президент Туркмении, а Узбекистан постепенно выходит из изоляции, в которую попал после андижанских событий 2005 года.
Кстати, примечательно, что первым официальным визитом Владимира Путина после инаугурации в мае 2000 года была поездка в Ташкент, который традиционно оспаривал у Казахстана региональное лидерство. Тогда, правда, избранный президент наращивал внешнеполитическую активность еще до вступления в должность и успел в апреле посетить Белоруссию, Великобританию и Украину. Как показали дальнейшие события, долгосрочного влияния это не имело – все перечисленные страны не могли похвастаться хорошими отношениями с Москвой к окончанию президентских полномочий Путина.
Поездка в Китай дает больше оснований для спекуляций. Если это и послание Западу, то смягченное – Медведев заезжает к председателю КНР Ху Цзиньтао как бы заодно, раз уж оказался в тех краях.
Стань Пекин первой остановкой, символизма было бы намного больше. Однако признание значительно возросшей роли Китая и общего сдвига в международных делах налицо.
По сравнению с периодом восьмилетней давности, когда начиналось президентство Путина, ситуация в мире изменилась кардинально. Переломным был 2003 год. Начало стремительного роста цен на сырье открыло качественно иные возможности перед странами-производителями и подтолкнуло к более напористым действиям потребителей. Соединенные Штаты совершили вторжение в Ирак. Как уже ясно сегодня, это стало просчетом стратегического масштаба, ослабившим лидерский потенциал Америки по всем направлениям. Удар был нанесен и по трансатлантической солидарности, поскольку часть ключевых союзников Вашингтона жестко выступили против операции.
Китай же все эти годы, особенно в последнее пятилетие, поступательно наращивал свою активность по ресурсному обеспечению экономического роста, действуя по всему миру – от Австралии и Юго-Восточной Азии до Африки, Латинской Америки и, конечно, Ближнего Востока.
Символично, что именно в 2003 году в свет вышел и доклад инвестиционной компании Goldman Sachs, подаривший миру понятие БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) как символ мирового лидерства к середине XXI века.
У России, развитой страны с имперским менталитетом, мало общего с остальными «буквами» аббревиатуры – развивающимися державами Третьего мира.
По-человечески понятно, что после упадка 1990-х годов Москве было приятно оказаться в компании тех, кого считают ведущими действующими лицами недалекого будущего. Однако для институциональных отношений этого явно недостаточно. Нужен другой стимул, и для России таковым стала деградация контактов на западном направлении.
Причины идейно-психологического кризиса между Москвой и евро-атлантическим сообществом можно трактовать по-разному. Но факт налицо: один из фаворитов президентской гонки в США официально провозглашает целью исключить Россию из «большой восьмерки» и создать «Лигу демократий», куда не войдут ни Россия, ни Китай, ни добрая половина стран мира, в том числе и весьма значимых. В такой обстановке неудивительно стремление диверсифицировать «клубное членство». Иными словами, обозначить, что на планете могут появиться разнообразные альянсы, в том числе и необычной конфигурации.
У стран, образующих БРИК или входящих, например, в Шанхайскую Организацию Сотрудничества, различные приоритеты, не совпадающие повестки дня и разные типы отношений с великими державами Запада.
Объединяет их одно – стремление укрепить собственные позиции во фрагментарном мире начала XXI века, который характеризуется упадком международных институтов и кризисом правовых норм.
Всякий шаг Москвы по сближению с Пекином воспринимается на Западе как желание бросить вызов и создать проблему. Отрицать наличие негативных мотиваций трудно, но в целом ситуация много запутаннее.
Россия пытается выстроить сложную систему динамического равновесия, при которой контакты на западном и восточном направлениях увязаны друг с другом.
Например, чем сильнее давление по линии расширения НАТО, тем активнее деятельность по налаживанию взаимопонимания с партнерами по другую сторону Евразии. Впоследствии это может действовать и в обратном направлении – если Китай станет наращивать свой политический вес и влияние, то России может понадобиться и западный противовес.
Подобный подход требует точного ощущения баланса и весьма изощренной тактики. Москва далеко не всегда в последние годы демонстрировала способность к решению подобных непростых задач.
К этому стоит добавить, что России вообще придется уделять значительно большее внимание тому, что происходит в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это не должно происходить в ущерб западному направлению, просто вся система значительно усложняется. Строго говоря, двусторонних отношений в привычном понимании этого слова сейчас уже практически не существует, по крайней мере, когда речь идет о связях между великими державами. Любые контакты разворачиваются в глобальном контексте, и их следует рассматривать с точки зрения всеобщей взаимозависимости и конкуренции одновременно. И простые схемы, будь то «Лига демократий» или «Альянс недемократий», способны только значительно ухудшить положение дел.
