Универсальный двойной стандарт

Не стоит думать, что пресловутый «двойной стандарт» есть политика, направленная против России. На самом деле это норма международных отношений.

Официальные торжества в Вашингтоне, которые приурочены ко Дню святого Патрика, отмечаемому ирландцами по всему миру, впервые за много лет пройдут сегодня без лидера партии «Шинн Фейн» Джерри Адамса. Руководителя политического крыла Ирландской республиканской армии не пригласили в Белый дом, встречаться с ним на этот раз не захотел и сенатор Эдвард Кеннеди, традиционно благоволивший борьбе народа Ольстера. Более того, конгрессмен Питер Кинг, считающийся главным лоббистом интересов «Шинн Фейн», сообщил Адамсу о решении американских властей запретить сбор средств в поддержку его организации, поскольку Соединенные Штаты не считают, что ее деятельность способствует достижению мира в Северной Ирландии.

Это, казалось бы, очень далекое от россиян событие возвращает нас к вопросу, постоянно обсуждаемому журналистами и политиками: двойные стандарты и как с ними бороться.

Нежелание западных держав выдавать Генпрокуратуре РФ деятелей чеченского сопротивления, предоставление телеэфира организаторам террористических актов вызывают в России возмущение и трактуются как сознательные действия, призванные помочь нашим врагам и ослабить российское государство. Правда, поведение стран Запада предстает в несколько ином свете, если пристальнее приглядеться к взаимоотношениям, которые складываются в аналогичных случаях между ними самими.

В США проживают порядка 40 миллионов выходцев из Ирландии, в десять раз больше, чем на исторической родине. На протяжении всей истории борьбы ирландцев против британского владычества финансовую базу сепаратизма составляли щедрые пожертвования американских соотечественников. В Бостоне, например, где проживает крупная ирландская община, едва ли можно было найти паб, в котором не собирали бы средства на «святую борьбу». Ежегодные «road show» представителей «Шинн Фейн» превратились в само собой разумеющуюся рутину.

Официальный Лондон прилагал немалые усилия для того, чтобы добиться от Белого дома мер по пресечению спонсорской активности. В ответ звучали заявления о том, что Вашингтон решительно осуждает терроризм и категорически не приемлет насилие как способ урегулирования политических проблем и, естественно, не имеет никакого отношения к сбору средств, которым занимаются частные лица. Ну и все.

Интересно, что горячего стремления бороться против спонсоров ирландского экстремизма Вашингтон не демонстрировал даже в тот период, когда президентом США был Рональд Рейган, а британским премьер-министром — Маргарет Тэтчер, его искренняя соратница и единомышленник. А ведь именно тогда Великобритания переживала мощный всплеск активности ИРА, и даже сама Тэтчер становилась мишенью террористов.

Если на эту британско-американскую проблему спроецировать логику, которой придерживаются в России в связи с отношением западных стран к чеченским экстремистам, вывод очевиден: Вашингтон сознательно занимал враждебную Лондону позицию. Однако в течение почти всего ХХ столетия, особенно его второй половины, Великобритания была, как известно, ближайшим союзником Соединенных Штатов. Почему же власти смотрели сквозь пальцы на явно антибританские действия?

Конечно, наличие столь многочисленной ирландской общины превращало вопрос об Ольстере в серьезный избирательный фактор, что, безусловно, не могло не сказываться на политике. Помимо этой сугубо прагматической причины, существует и другая. Само американское государство появилось на свет в результате борьбы за независимость от Британской короны, и антиимпериалистический пафос лежит в основе внешнеполитического видения Соединенных Штатов (именно поэтому, кстати, в своем нынешнем статусе мировой империи США чувствуют себе весьма некомфортно).

Небольшой народ, борющийся против доминирования большого, заведомо вызывал симпатии многих американцев, отнюдь не только ирландского происхождения.

По сути, ситуация начала меняться только в 1990-е годы, когда правительство Тони Блэра, отказавшись от жесткой линии, пошло на переговоры по проблеме Северной Ирландии. В 1998 году было заключено соглашение Страстной пятницы, в соответствии с которым в Ольстере начался политический процесс. Началу диалога в значительной степени способствовали Билл Клинтон и Альберт Гор, которые после прихода в Белый дом в 1993 году начали открыто принимать там Джерри Адамса, чем приводили британские власти в ярость. Но зато потом, после подписания соглашения, из Вашингтона в сторону ирландских радикалов подули холодные ветры. Теракты, совершаемые непримиримыми, ударяли по умеренному крылу, которое рассматривали как пособников тех, кто подрывает мирный процесс.

С похожими проблемами в своей антитеррористической борьбе сталкивались и испанские власти. Баскская группировка ЭТА, оформившаяся в конце 1950-х годов, представляла собой наиболее жесткую оппозицию генералу Франко, режим которого, мягко говоря, не пользовался популярностью в мире. Ореол борцов за свободу не померк вокруг боевиков ЭТА и после их перехода к террористическим методам, тем более что мишенями басков становились высокопоставленные франкисты, вплоть до премьер-министра Карреро Бланко. После кончины каудильо в 1975 году испанской демократии понадобилось четверть века, чтобы доказать соседям и партнерам по Европейскому сообществу, что деятели ЭТА подвергаются преследованиям не по политическим причинам, а за террористическую деятельность.

В список террористических организаций, одобренный всеми без исключения членами ЕС, ЭТА была включена только в декабре 2001 года!

До этого практически каждый запрос Мадрида на экстрадицию того или иного обвиняемого в терроризме увязал в сложных юридических процедурах. Франция, например, где проживает собственное баскское меньшинство, не проявляла рвения в передаче испанским коллегам экстремистов. Только в самые последние годы, с 2002-го, сотрудничество правоохранительных органов заметно активизировалось.

Специфические отношения сложились у Франции и с Италией. В 1980-го, при президенте-социалисте Франсуа Миттеране, Париж принял целый ряд итальянских иммигрантов, обвиняемых на родине в причастности к леворадикальным террористическим организациям и даже приговоренных к заключению. Условием был публичный отказ от насилия.

Один из самых известных примеров такого рода — знаменитый итальянский философ-марксист Антонио Негри, осужденный на родине в 1977 году за причастность к похищению и убийству премьер-министра Альдо Моро. Находясь в тюрьме, Негри был избран в парламент и освобожден в 1983 году, после чего бежал во Францию, где прожил спокойно до 1997 года. Затем он добровольно вернулся в Италию и досидел срок (до 2001 года). Попытки итальянского правосудия заполучить Негри на протяжении многих лет ни к чему не приводили.

Римская Фемида оказалась более успешной в случае с Чезаре Баттисти. Его обвиняют в убийстве четырех человек, совершенном в конце 1970-х годов в бытность членом левоэкстремистской группировки «Вооруженные пролетарии за коммунизм». В 1981 году он бежал из итальянской тюрьмы и поселился во Франции, где стал знаменитым автором детективов. В 1991 году Италия попыталась добиться его выдачи, но Миттеран еще оставался у власти, и французский суд прислушался к уверениям Баттисти, что он стал жертвой политических преследований со стороны итальянской юстиции. Однако новый запрос увенчался результатом: в 2004 году Франция согласилась выдать маститого писателя. Сделать этого, правда, не удалось, поскольку тот ударился в бега.

Из всех этих непохожих друг на друга историй вытекает один вывод, имеющий отношение к нашей ситуации: не надо думать, что Россия является эксклюзивной жертвой пресловутого двойного стандарта.

Это норма международных отношений. Острые разногласия, связанные с отношением к каким-то политическим движениям, территориальным конфликтам и иным спорам, могут возникать между самыми близкими союзниками. Причем мотивация тех или иных действий часто совершенно никак не связана с собственно двусторонними отношениями, а обусловлена внутриполитическими причинами. Опыт показывает, что если быть уверенным в своей правоте и настойчиво добиваться цели, рано или поздно это дает желаемый результат. Но из приведенных примеров видно, что даже в случае с давними союзниками процесс длится десятилетиями.