Кажется, что стечение обстоятельств и движение дат просто вынуждает меня написать что-нибудь об 11 сентября. А устойчивое впечатление, сложившееся от моей регулярной физиономии, позволяет ожидать, что буду я ругательски ругать америкосов, предвещать им новые неотвратимые тарарамы, дополнительную чуму на оба дома, бледных коней и горящие стены Илиона.
Фигушки. Мне эта тематика теперь сделалась совсем неинтересна. И даже если через пару колов времени начнется неправедная, но справедливая война с Ираком, я отказываюсь считать это достаточным поводом для самой даже ублюдочной рефлексии. Ведь войны – абсолютно обыденная реакция человечества на предсказуемость своего слабо контролируемого поведения.
Лучше расскажу я вам сказку про палеоантропа, которую заранее придумал и написал великий ученый Борис Поршнев, известный лишь самым эрудированным из вас, и то – не по реальным делам своим, а по факультативному увлечению французской историей.
Жил да был палеоантроп. Разумеется, не один. Вокруг него существовала огромная чехарда таких же бестолковых болванов, втянутых в многоуровневую иерархию социальных взаимодействий, без особенного участия, впрочем, Месаровича, Мако и Такахары.
Так вот, этот самый палеоантроп решил как-то преодолеть стандартное действие имитативного рефлекса и отказался подчиняться своему локальному иерарху. Сделать это, как вы догадываетесь, ему было непросто. Все большое стадо палеоантропов знало, что распределение «марафета, конфет и девочек», т.е. жратвы и самок, происходит в строгом соответствии с принципами социальной справедливости. А иерарх потребен именно для соблюдения данных принципов. Следственно, восставая против иерарха, указанный палеоантроп нарушал еще и мирное течение обыкновенного справедливого распределения.
Но наш палеоантроп заблажил. Ответственно и беспардонно. И, не зная, что ему делать в данной ситуации, принялся со страшной силой чесать в потылице. Что бы вы думали? Все стадо - виноват, все адекватное сообщество - начало воспроизводить этот примитивный жест. А какое еще поведение могло избрать указанное стадо, ежели принцип имитативного поведения по сей день утверждает: неадекватный рефлекс является необоримой силой. И требует автоматического подчинения.
Представьте себе: все руководство сидит и чешется. И никак не может остановиться, взять себя в руки и надрать уши нарушителю спокойствия. Наш герой, кстати сказать, попробовал было придти в восторженное состояние, но и сам не сумел справиться с врожденным рефлексом. Чесался, болван, вместе с остальными испытуемыми.
Ладно. Утомление, как известно, справляется со всеми сторонними воздействиями. Отчесавшись, палеоантропы бросились снова делить «девочек и питательную среду». Но наш сотрудник, переживая неформулируемый транс, который в простоте зовется ультра-парадоксальной реакцией, принялся бодро зевать – в ответ на преодоленную почесуху.
Зевание, чтоб вы знали, также является абортированным проявлением первичного, инстинктивного действия. Потому и преодоление его оказывается сложнейшим упражнением.
Когда-нибудь не справлюсь я с тоской,
Дурацкий выстрел все-таки раздастся.
И закричит душа с пробитою башкой:
Тоска убита! Поздравляйте, братцы!
И вот он зевает, все тоже зевают, а процесс стоит на месте и больше никуда не идет. И никому больше нет никакого дела до «жратвы и девочек».
Но наш палеоантроп не так-то прост. Зевая и почесываясь, он сумел-таки сформулировать главную максиму для своих соплеменников: никакое действие не предполагает конкретного контраргумента. Все локальные возражения являются абсолютно случайными акциями, которые пространство осуществляет при помощи искреннего непонимания происходящего.
Простой пример: у меня на столе, прямо под пепельницей, лежат заготовленные десять долларов – штраф за курение в помещении редакции. А в правом кармане куртки, рядом с фляжкой коньяка, еще двадцатка – потенциальный штраф за распитие спиртных напитков. Я не самый обеспеченный человек на белом свете и постоянно стреляю деньги до зарплаты, но если мне вдруг не хватит на штрафы, я лучше уволюсь к чертовой матери. Потому что моя личная свобода мне дороже всех прав окружающих меня любителей здорового образа жизни.
По счастью, начальники отдают должное моему ослиному упрямству и не обременяют меня регулярными штрафами. Оттого я спокойно курю там, где это запрещено, и не переживаю, если кто-нибудь пробует предложить мне прекратить пить алкоголь в удобном для меня месте, компании и количестве.
Покури, дорогой, покури.
Ты сегодня до самой зари
Не приляжешь, уйдешь опять
В ночь сырую врага искать.
Но смысл поведения нашего палеоантропа заключается в том, что он смещает зону приложения усилий своего командования, а на это место выдвигает бессмысленную, с нормальной точки зрения, деятельную установку. Правды при этом нет ни в какой из позиций. Но возможность преодоления иерархических взаимовлияний находится именно там, в дурацких экзерсисах сумасшедшего палеоантропа. Который отказался следовать принятому модусу социального взаимодействия. И своим зеванием показал возможность уклонения от стандартных обязанностей члена социума и превращения в неоантропа.
Так, празднование 11 сентября не предполагает серьезного к себе отношения, а требует настоятельно лишь паузы в делах и рефлексиях. Не пора ли вам остановиться, дорогие мои палеоантропы?