Цивилизация
За последние дни из российской армии сбежали около 15 человек. Часть из них – уже покойники. Некоторые успели и сами пострелять вволюшку, оставив за собой не меньше пяти трупов. Шутка сказать, даже из миротворческого батальона пол-отделения сбегло с ручником, двумя калашами и десятью выстрелами к подствольнику. Лето, говорят одни. Солдат рвется на свободу, к природе поближе. Нет, всему виной алкоголь, говорят другие. Пьяный солдат – социально опасен. Третьи считают, что самая причина нынешнего аншлага – солнечная активность, электромагнитные бури и пятна на Солнце. Временно спятили солдатики, вот и бегают взбесяся.
А самое забавное, что многие еще удивляются – простые, мол, деревенские парни, тихие и молчаливые, а такое вот учудили.
Что знаю – о том и вру. Я не был простым деревенским парнем даже тогда, когда был беспаспортным бичом. Я очень долго был «интеллигентным мальчиком из интеллигентной семьи», а потом сделался лично собой, без комментариев. Но метаморфоза, происшедшая со мной на втором году армейской службы, изумила даже меня.
Отслужив год с небольшим, я сделался солдатом. Идеальным солдатом. И не в том даже дело, что мы перекрывали любые нормативы в несколько раз или стреляли на звук, всплеск, шорох так же, как по хорошо пристрелянным целям, нет. Солдат – это тот, кто всегда готов. Словно пионер. Абсолютно ко всему. На втором году службы я был готов выполнить любой приказ. Мне было совершенно все равно – как инструменту. Скажут – в Афган, значит, в Афган. Скажут – в Польшу, давить «Солидарность», значит, в Польшу. Скажут – в Питер, разгонять волнения студентов, почуявших демократию раньше времени, значит, в Питер. Никаких собственных мыслей на этот счет у меня не было.
Мысль была только одна:
Я умею убивать,
Убивать и быть убитым.
Иногда бываю сытым
И стараюсь чаще спать.
Мы окажемся нужны
Только в случае войны?
Когда меня наконец используют? – вот такая была мысль. И это не имело ни малейшего отношения к «интеллигентному мальчику из интеллигентной семьи». Это была мысль инструмента. Хорошего инструмента, ей-Богу. Если учитывать то, что другие инструменты из нашего взвода сделали прекрасную карьеру, по специальности. Один нанялся в Легион, два других сделались киллерами, еще один стал начальником СБ какой-то питерской ОПГ, двое где-то уже успели помереть, в междоусобных стрелках и терках, в общем – все как-то при деле оказались. Все нашли призвание. Но лето 85-го года никто из нас не забудет.
Вот мы валяемся на берегу какого-то ручья, на каких-то очередных бесконечных учениях, четырнадцать молодых рыл, которых Родина научила быть солдатами, но не заставила еще использовать приобретенные навыки. Что делать?! – орем мы друг другу, не имея в виду Чернышевского с Огаревым и остальными околореволюционными персонажами. Что нам теперь делать? Кого надо убивать, зачем, и почему это еще никто не приказал? Ведь мы все можем, только дайте команду. Не дают.
Страшная мысль – а может, взбунтоваться? И следующая, еще страшнее – не за что. Просто потому, что в нас нет никаких собственных идей и мечтаний. Вот если б Родина приказала…
Мы тихо ушли на дембель. Неиспользованные. Затаив в душе мысль о Родине, которой виднее – кого, когда и где следует употребить.
Потом Родины не стало, и все разбежались по призваниям. Но представьте, если б мы точно знали, что Родины в принципе нет, а приказывать некому и нечего – что мы могли б сделать?
Страшно даже подумать.
Мне трудно осуждать бегущих дезертиров, которые берут с собой автоматы, пулеметы, гранаты и прочую военную снасть. Их вина лишь в том, что их не употребили в дело – я так думаю. Именно от этого они бесятся, сходят с ума и пытаются продемонстрировать свои навыки на своих согражданах.
Черт возьми, не делайте солдат из тех людей, которые к этому не приспособлены и не хотят этого; не делайте из солдат людей, которым нечем заняться; не делайте из армии артефакт – это обычная работа, которую только надо тщательно регулировать и направлять.
Есть такой старинный дворовый шахматный принцип: взялся – ходи. Повторяю для идиотов: сделал – используй.
Роджер.
