Цивилизация
Кто говорит, что она не птица? Кто смеет утверждать, что ее некому и незачем учить? Все ложь. Курица – самый совершенный из объектов мироздания, данных нам в ощущениях.
О ты, советская кура! Кто в детстве ел манную кашу, сидя на томике Брэма или Шекспира, а не Джо Вейдера или Стенли Фишера, наверняка помнит эту сине-фиолетовую чемпионку в забегах на длинные дистанции. Как сказала моя жена, с трудом выдирая зубы из жилистой ножки, «с такой курицей приятно коротать одинокий зимний вечерок». Помнится, Портос на обеде у прокурорши тоже сражался с подобным представителем мира пернатых. Счастлив он, кажется, не стал. Хотя, по обыкновению, победил.
Впрочем, та курица, неподатливая, но длительная, наверняка была дичью. Какие запахи она источала! Даже дюжина рябчиков (привезенных из пустошкинских болот) не могла перебить ее волшебного аромата. Да и не могли эти тощие рябчики равняться не только с нашей супертренированной курицей, но и даже с цыплятами по рупь семьдесят. Ибо в них жила одержимость эпохи и они не строили кур дореволюционному прошлому и буржуазному будущему.
С американской курицей я познакомился однажды в Америке, в 92-м году. С тех пор мы не виделись. Она поразила меня своими бессмысленными масштабами раз и навсегда. Мелкий калифорнийский миллионер Даррел (сам-то он был пухлый, но вот миллионов у него было очень мало, не больше трех), который принимал нас, решил вдруг порадовать «русских гостей» печеной курой. Он купил пятикилограммовое существо, называемое почему-то young chicken, купил инструкцию по приготовлению кур и создал еду.
Жрать это было нельзя. Вру, конечно, можно. Солдат – не свинья, все съест. Но до чего же это было безвкусно и жирно, черт бы меня взял со всеми моими вкусовыми пупырышками! Мы назвали ее шварценеггером и спрятали в дополнительный морозильник. Может быть, она дождалась своего ценителя.
А что ты хочешь, спросил меня новообретенный друг, аспирант из университета Ирвайна, они ж ее анаболиками кормят, антибиотиками, аспирином, протеинами и витамином С. Точь-в-точь как и всякого юного америкоса.
На следующий день я встретился с юными студентами из Ирвайна и понял, что мой еврейско-ленинградско-американский друг был прав. Толстые белые икры, огромные (не менее белые) ляжки, пухлое жирное брюшко (это в 18-то лет!) и прозрачные голубые глазки, готовые воспринять любые комментарии к Руссо и Джефферсону. Хотеть тут, честно говоря, было уже нечего – все, что могло хотеть, скурвилось задолго до моего появления. Если не учитывать этих энциклопедически ориентированных персонажей, которые успели раньше.
Стоп-стоп-стоп. Не поймите меня превратно, я ведь совсем не затем это говорю, чтобы меня превратно поняли. Мне лично совершенно нечего противопоставить курицам из США, из этой страны, где живет этнос потерпевших кораблекрушение. По мне, так русско-советские курицы должны молиться на пышность, пухлость, стать, бессмысленность и бессодержательность своих заокеанских товарок. Разве можно что-нибудь иное хотеть от куриц?
И я искренне не понимаю, каким образом на этих несчастных пернатых свалилась почетная обязанность быть дополнением к российской национальной идее. Которая не вытанцевалась сама собой, выдохлась в процессе зимней Олимпиады, самоустранилась из военных баз во Вьетнаме и на Кубе, короче – не склалась. И при чем здесь куры? А также прекрасная оружейная сталь, которую просто некому использовать на этой Богоспасаемой территории? Вот ведь глупость какая.
Симпатичная корреспондентка РТР спросила меня вчера у динамовского рынка: «Вы отечественное мясо предпочитаете или импортное? И почему?»
И что я должен был ей сказать? Экий дурацкий вопрос: почему? Потому что я терпеть не могу Набокова и его натужно-искусственный язык? Потому что мне более сродни Заболоцкий и Георгий Иванов? Потому что пластмасса мне вообще антипатична, а хочу я наслаждаться петелинскими, подольскими и воскресенскими курами, жареными под крышкой, без всяких привнесенных ингредиентов. Это ответ?
Курица – это жизнь. Ленивая, толстая, пухлая российская или шустрая, поджарая советская – они обе одинаково близки мне. Я люблю ими питаться. Они пахнут на полдома, они съедаются за минуту или час, но самое главное – они настоящие.
И, пока я еще живу здесь, я буду есть местных кур, восхищаясь их естественным вкусом, равно далеким и от франко-венгерской несушки, и от американской культуристки. Вот только не надо в связи с этим приписывать мне банальное славянофильство. Я б этих славян!.. Да и при чем здесь славяне, я вообще людей не люблю. Куры – они чем-то вкуснее, ей-же-ей.
