Защита от негодяя

В 2002-м году, когда на Кавказе случилось наводнение, МЭРТ долго думал, как сделать так, чтобы деньги, предназначенные на компенсации пострадавшим, не украли. И, наконец, придумал. Как мне с гордостью поведал лет через пять один из чиновников МЭРТа, «мы положили каждому деньги на его индивидуальный счет в Сбербанке, и деньги с него мог снять только пострадавший».

— И знаете, что случилось с вашими деньгами в Ингушетии? — саркастически спросила я. — Пострадавшие пришли снимать деньги, а им говорят: а вы здесь уже были и деньги сняли. Вот и ваша подпись.

Когда армия начала частичный переход на контракт, либералы радовались: вот, мол, сейчас будет контрактная армия, и контрактник не позволит обращаться с собой, как с рабом. А скептики возражали: генералы замотают переход на контракт, потому что им невыгодно вместо раба иметь солдата.

Ошибались и те, и другие. Генералы сейчас просто впереди себя торопятся перевести солдат на контракт. Выполняют план опережающими темпами. Даже есть такие случаи: выстроят в шесть утра роту новобранцев на тридцатиградусном морозе и объясняют: пока не подпишете контракт, в казарму не вернетесь.

Энтузиазм офицеров объясняется просто. Контрактник — это деньги, а деньги забирают. Забирают по-разному. В одних частях офицер просто отбирает карточку, на которую идет (в порядке эксперимента и во избежание коррупции) зарплата контрактника; контрактник служит, а деньги получает офицер. В других, там, где карточек нет, солдат только расписывается, а денег не получает. Есть случаи, когда солдату (особенно из села, где не нужен паспорт) спокойно позволяют сбежать домой, бывает, что он просто работает себе на гражданке, а сумма контракта исправно идет офицеру. (Исключение — Северный Кавказ. В том же Ботлихе, недавно посещенным президентом Путиным, как рассказывают, контрактников заставляют снимать и отдавать им деньги местные).

Это не во всех частях, конечно. Но во многих.

Это я к тому, что любые социальные механизмы не действуют, если люди, которые сидят на должности, в принципе рассматривают свою должность как способ ограбить тех, кем они призваны управлять. Есть защита от дурака, но нет защиты от негодяя.

Любой закон, любое установление предполагает, что надзирающие за этим законом люди соблюдают какой-то набор базовых аксиом. Одна из особенностей современной России — в том, что эта базовая система ценностей отмерла начисто. Она осталась в виде пережитков совести у отдельных представителей чиновников и ментов.

Вот еще один пример: в последнее время Москва (Южное Бутово, Зеленоград) и Подмосковье столкнулись с массовым отбором частной собственности.

Я имею в виду отнюдь не скупку земельных паев в совхозах. Тут все понятно. Я имею в виду именно отъем частной собственности в виде частных домов, собственность на которые закреплена как минимум обычаем (это дома, в некоторых из которых поколения семей жили еще до 1917 г.), и земли, в первую очередь, это земли, розданные людям в рамках реформы 1991 года. (Но еще раз подчеркиваю, земли, которые юридически были оформлены в собственность).
Как правило — это земли ветеранов, пенсионеров, словом, бесправных бедняков.

Типичный пример: сады товарищества «Мосрентген» в Ленинском районе, в 2 км от МКАД. В один прекрасный день садоводы проснулись от бульдозеров и рабочих на своих участках (на которые, подчеркиваю, имелось юридически оформленное право собственности), а когда они побежали в милицию жаловаться, им ответили, что распоряжением главы района г-на Василия Голубева их земли давно переданы другому юрлицу, и это юрлицо осуществляет расчистку незаконных построек у себя на территории. Неофициально же садоводам пригрозили и объяснили, что их земли переданы «Примакову, к которому Путин ходит на поклон». В расположенном неподалеку товариществе «Екатерининская Пустынь», где точно так же тот же самый глава администрации Голубев отобрал своим постановлением землю у собственников, пенсионерам объяснили, что их жалкие сотки понадобились «самому Медведеву».

Ограбленным ингушам, ограбленным контрактникам или ограбленным беднякам из «Мосрентгена» бесполезно к кому-то апеллировать. (Ну, разве что Медведев или Примаков рассердятся на главу администрации и губернатора Громова за незаконное использование копирайта.)

Все апелляции, как уже сказано, подразумевают апелляцию к некоей базовой системе аксиом. Без нее любые реформы и любые законы похожи на холодильник, который не подсоединен к источнику электропитания. Можно отремонтировать холодильник, можно купить новый, но если нету тока, то и холодильник не заработает.