Цивилизация
Кабинету Дмитрия Медведева исполнилось 100 дней. Главный итог «стодневки» — прекращение существования дуумвирата.
Даже в отпускной период (во всяком случае, на момент написания этой колонки) два лидера не считают нужным вместе появляться на публике, играть в бадминтон, пить пиво, кататься на автомобилях.
У Медведева огромные полномочия, но устройство политической системы таково, что президентский «функционал», да еще заполненный столь тяжеловесной фигурой, как Владимир Путин, оставляет премьера совсем уж на вторых, если не на эпизодических ролях.
Само же правительство Медведева, не объединенное общей целью и единой идеологической платформой, действующее без драйва и программы (поскольку таковой не стала даже полностью готовая «Стратегия-2020»), играющее подчиненную роль по отношению к воле главы государства, очень похоже на Чичикова: «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так чтобы слишком молод». Оно, это «правительство Чичикова», никакое.
Возможно, другим оно и не может быть в политическом режиме, где гипертрофирована роль первого лица. Что такое советское правительство во времена Сталина, даже в те годы, когда он лично был председателем СНК или главой Совмина? «Приводной ремень» партии, точнее, даже первого лица. А Владимиру Путину и партия-то не нужна, он ее сбагрил как раз председателю кабинета министров, которому она скорее в тягость, путает все карты — в сущности, мешает работать. Президент же перебирает, как четки, ОНФ, сервильные профсоюзы, «В защиту человека труда». Пока это лишь игрушки, которые он пробует на цвет, запах и пиар-потенциал, даже поигрывая в преемника-недоросля — И. Р. Холманских — и пугая им соратников и элиту. Так самый здоровый и хулиганистый мальчишка в классе с рано пробившимися усами и ломающимся голосом подшучивает над более слабыми и зависимыми одноклассниками, засовывая им за шиворот лягушку и наблюдая за эффектом — паникой, отвращением и вынужденной необходимостью мириться с унижением.
В этом контексте все рассуждения о слабости премьера Медведева теряют смысл. Сильный и решительный глава правительства не нужен Путину, и он не жилец в отстроенной системе.
Представим себе на минуту, что появляется глава кабинета с самостоятельной позицией, опирающейся на конвенциональную поддержку экспертного сообщества, и, допустим, принимает вариант пенсионной реформы, позволяющий перейти на накопительную систему, поднимает пенсионный возраст, ликвидирует досрочные пенсии и т. д. Он не успеет и двух шагов сделать в эту сторону — его обвинят в неспособности согласовывать позицию с президентом, в игнорировании мнения ведомств и партий, в пренебрежении интересами «человека труда». Любой другой премьер, пусть даже его фамилия не Медведев, — да можно вернуть и Михаила Фрадкова! — точно так же все 100 дней стал бы играть в ведомственный бильярд, гоняя туда-сюда варианты той же пенсионной реформы, не принимая никаких решений. Просто потому, что самый главный начальник никуда не торопится, а решения принимает только он.
Ровно поэтому бессмысленны все и всяческие экспертные структуры, в том числе экспертный совет при правительстве, неправдоподобно огромный, а потому объективно неработоспособный. Это такая же игра в обратную связь, как и «открытое правительство». Даже если там все разыграно всерьез, самые чудесные идеи просто по бюрократическо-политическим причинам не могут быть реализованы сколько-нибудь заметным образом. И не могут повлиять на макропоказатели, на инвестиционный климат, на направление движения капитала. Опять-таки по причине персоналистского характера режима, где
главная персона — она же и инвестиционный климат, и макропоказатель, и лицо России. В том числе внешнее. Это искаженный образ нашей страны, но других макроиндикаторов у тех же иностранных инвесторов, работающих здесь в авантюристическом режиме за «северную надбавку», нет.
Если правительственные чиновники возьмутся подводить итог 100 дней кабинета Медведева, они вспомнят бессонные ночи, кипы подготовленных материалов, важнейшие совещания, которые, казалось бы, решают судьбу родины. Так всегда работали правительство, его аппарат, министерства. По коридорам власти ходят умные люди, знатоки отраслей и финансов, искренне пытающиеся что-то сделать. А на выходе что запомнилось? Тупиковые споры по пенсионной реформе с попыткой вернуться к советизированной распределительной системе, да еще в эпоху старения населения. Не до конца удавшийся бюджетный маневр, призванный снизить степень милитаризованности бюджета, да «принципиальный» конфликт Игоря Сечина и Аркадия Дворковича по поводу путей объединения электросетевого хозяйства.
И это все. Очень мало для 100 дней. Но, повторюсь, фамилия премьер-министра и сам факт существования правительства здесь решительно ни при чем. Ровно в таком режиме существовало гораздо более мощное в политическом смысле правительство Алексея Косыгина в течение последних его 12 лет: после провала реформы и политических заморозков 1968 года никто уже и не пытался ничего сделать, а сам глава кабинета страшно раздражался, когда ему указывали на то, что проблемы не решаются. Был внутриэлитный консенсус по поводу того, что их и не надо решать. Сейчас — с поправкой на ветер времени — почти такая же ситуация. Реформа сверху, на реализацию которой надеялся Дмитрий Медведев, не удалась. И теперь он сам раздражается от того, что кто-то когда-то называл его «либералом».
Это правительство, может быть, и не временное. Да это и не важно. По объективным причинам оно безвременное. Без лица, целеполагания и энергии.
