Не наш формат

«Со свободой СМИ стало лучше», — заявил Дмитрий Медведев группе журналистов из братской Белоруссии, славящейся своими свободными средствами массовой информации, что придало этой фразе элемент пикантности. Но президент говорил всерьез, прибегнув к следующей аргументации: «Все оппозиционные персонажи вполне в состоянии донести свою точку зрения до самого широкого круга заинтересованной общественности. У нас есть оппозиционные партии, входящие или не входящие в парламент, они регулярно появляются в СМИ и говорят все, что хотят».

Несмотря на внешнюю неадекватность этого высказывания, немедленно приводящего на память бессмертное высказывание товарища Саахова: «Ты жизнь видишь только из окна моего персонального автомобиля, клянусь, честное слово!» — в нем много правды. В том смысле, что

если раньше профессиональная редактура, бюро проверки и корректура стояли на пути высказывающегося, то теперь любой юноша бледный со взором горящим может прокричать в виртуальное пространство бессвязную череду слов.

И его мало того, что назовут «гражданским журналистом», но и скажут: вот, он-то и есть живое воплощение свободы слова. Но свобода слова наступает не тогда, когда ты орешь, а когда высказываешься осмысленно, и даже если делаешь это шепотом, то имеешь шанс быть услышанным.

Как было раньше, известно по анекдотам. Советскому: мужчина разбрасывает на Красной площади пустые листы бумаги, а на вопрос, почему на них ничего не написано, отвечает: «Чего писать, и так все ясно». Или чешскому советских же времен: мужчину тошнит на Вацлавской площади в Праге. К нему подходит прохожий и говорит: «Как я вас понимаю!»

Сейчас странным образом ситуация повторяется.

Тошнит уже не только от официоза и заказухи партии власти, льющихся с печатных страниц, заполняющих эфир и интернет-пространство, но и от крика, агрессии, непечатных выражений, насыщающих блогосферу и радиочастоты. Крика, служащего субститутом свободы слова.

Не надо путать перенасыщенность информационной среды, русский интернет-бум, бессмысленный и беспощадный, со свободой слова. То есть свободой ответственного, честного и квалифицированного высказывания.

Не следует мешать в одну кучу оскорбления, идущую против правил не то что русского, но даже «олбанского» языка лингвистическую агрессию в «каментах» и «звонках слушателей» и достоверный сигнал о бедствии и неблагополучии, подавать который обязаны средства массовой информации – просто по своей миссии.

Не надо лукавить: конституционный запрет цензуры и самоцензура редакторов изданий, которые представляют хотя бы какую-то электоральную ценность, прекрасно уживаются.

Самоцензура страшнее любой цензуры, потому что она разъедает, сейчас страшное слово скажу, мораль. СМИ становится аморальным. А значит – непрофессиональным. Платить за это приходится потерей качества – информации и комментариев.

Заказуха противопоказана журналистике. Она помогает выжить средствам массовой информации, испытывающим дефицит спонсорских денег или рекламы. Но лучше бы они в таком виде не выживали: квалифицированный, заинтересованный в информации читатель все равно не сможет взять эту продукцию в руки.

Свободу слова никто не отменял. Но никто не отменял и готовность угождать власти, предоставляя ей драгоценные полосы и эфирное время. Высказываться может каждый, но только в считанном числе печатных и интернет-изданий. В остальных существует прямой и жесткий запрет на свободное высказывание и свободную информацию. Можно сообщать только факты, но таким образом выстраивать их иерархию, что они станут служить манипуляции сознанием. Можно целые программы и полосы забивать сообщениями о малейших телодвижениях дуумвиров – это ведь тоже информация. И она, скажут вам медиаменеджеры, настолько важна, что на все остальное не хватило времени и площадей.

Дмитрий Медведев высказал еще одну важную мысль: «Мы меняемся, наши СМИ отличаются от тех, что были в 90-х годах, сейчас, может быть, меньше политически забористых тем, но они менее интересны гражданам». На этот счет есть такой профессиональный телевизионный анекдот. Глава большого, о-о-чень большого телеканала попадает на небеса, стучится в ворота рая. Соответствующий апостол спрашивает: «Вы кто?» «Я такой-то», — отвечает медиа-топ-менеджер. Апостол долго копается в бумагах: «Вас в списках нет. А чем вы вообще занимались в земной жизни?» «Я делал жизнь людей легче. Отвлекал. Развлекал». «Не наш формат», — говорит апостол и захлопывает ворота рая.

Едва ли стоит путать изменение форматов – от информации к инфотейнменту – с социальной ответственностью СМИ. И веселую продажу – на грани фола – новостей с информированием общества о фактах.

Например, о реальных, а не заказанных и сфабрикованных кем-то фактах коррупции. Любой профессиональный экономист скажет, что уровень коррупции коррелирует со свободой СМИ. Российский уровень коррупции свидетельствует только об одном – о несвободе СМИ.

Высказывания президента-модернизатора напоминают его же фразу из послания по поводу того, что парламентские партии отражают весь спектр мнений и интересов граждан. Странно, возможно, я один такой, но мои интересы и мое мировоззрение, политические взгляды и ценности не отражает ни одна парламентская партия. И это называется представительной системой?

А так у нас все есть, как в Греции: свобода СМИ, партийная и представительная демократия, свободный рынок. Только все они монополизированы и национализированы, в них перепутаны личная шерсть и государственная.

Это их «формат», а не наш.