Сквозь тусклое окно

Окно возможностей с треском захлопнулось перед носом властей. Теперь уже не важно, какое правительство будет стоять у руля, можно хоть Чубайса назначить премьером, от этого мало что изменится: после пропущенных первых четырех лет свободного путинского мандата, после дискредитации реформ методом монетизации льгот любые действия экономической и политической власти будут восприниматься населением России в штыки; в каждой социальной реформе, даже самой незначительной, гражданам будет мниться подвох и обман.

Это не означает, что реформы не нужны. Наоборот, именно сейчас, буквально с каждым месяцем необходимость в них будет ощущаться все острее, а цена трансформаций тех же здравоохранения, ЖКХ, образования с каждым годом увеличиваться, нагрузка на будущие бюджеты и работающее население — расти. Но, увы, именно сегодня никакие резкие шаги, и особенно в социальной сфере, психологически и политически невозможны.

Не означает сложившаяся ситуация и того, что рейтинг президента должен начать валиться набок, а над Кремлем нависнет оранжевая, как отравляющий газ, тень революции. Рейтинг остается тефлоновым, лишь немного опустившись по сравнению со своим пиком в первом квартале прошлого года, когда были выборы, и доверие Владимиру Путину обрело второе дыхание.

Всего лишь за один год «рейтинг надежды» стал, говоря по-простонародному, «рейтингом несбывшихся мечт».

То есть он потерял в качестве. Но отнюдь не в количественных показателях.

Кажется, трудящиеся просто махнули рукой на власть и удовлетворяются имиджевыми кремлевскими эффектами, вовсе не ожидая от высшего начальства материальных выгод и убеждая себя в том, что в России, как и прежде, действует железная формула «царь хороший, бояре плохие».

Впрочем, если посмотреть на социологию по одному значимому «боярину» — премьер-министру, у которого не слишком блестящая репутация в элитах, она окажется отнюдь не катастрофической. Граждане относятся к главе правительства без эмоций, в том числе сильно негативных. Он для них, как гоголевский Чичиков, не слишком худ и не слишком толст, не слишком плох и не слишком хорош. Политические обстоятельства складываются таким образом, что Михаил Фрадков может работать, и еще долго. Столь же протяженной во времени и жизнеспособной окажется модель противостояния премьера и двух сильных министров — финансов и экономического развития. Модель, придуманная и апробированная еще Михаилом Касьяновым. Да и зачем менять кабинет министров, если социальные реформы политически невозможны, а у самого правительства (да и, собственно, власти) нет единства во мнениях по поводу вектора дальнейшего движения.

Впрочем, попадаются государственные мужи, которые на фоне всеобщего разброда и шатания обнаружили своего рода «третий путь». По Лужкову — это отказ от реформ. По спикеру Миронову — это движение к социализму.

Интересно, где взять столько денег, чтобы после капитализма счастливым образом обратно наступил социализм? Уж не в Стабфонде ли?..

Кажется, нынешний российский политический режим входит в стадию, наиболее интересную для сторонних наблюдателей (особенно если точка обзора расположена в каком-нибудь уютном кампусе за океаном) и наименее комфортную для включенных наблюдателей и участников процесса — политиков, предпринимателей, а главное, рядовых граждан России.

Если предположить, что Партия жизни все-таки не начнет проводить социалистические эксперименты на живых людях, а бумажный отечественный авторитаризм не выродится в русский национал-социализм из плоти и крови, то у начальства есть возможность просто сделать паузу, глядя на трудовой народ сквозь тусклое стекло заевшего окна возможностей. Или, что лучше, отложив на время опоздавшие на пять-семь лет социальные реформы, попытаться заняться другими делами. Уже никто не призывает «раздербанивать» «Газпром» — все уже все поняли: начальству нужен параллельный непрозрачный бюджет, так пусть оно его и имеет, способствуя дальнейшему ухудшению коэффициента Джини. Зато можно завершить реформу электроэнергетики и железнодорожной отрасли, сделать осмысленными налоговую и пенсионную реформу, занять у западных супостатов денег на административную. Страшно сказать, пойти навстречу своему народу и провести военную реформу, поменяв принципы комплектования армии. Наконец, разрушить анклав рабовладельческой экономики, то есть заняться реформой миграционной политики. И ведь нельзя сказать, что речь идет о страшно непопулярных реформах! Наоборот, они не бьют по ущемленному статусу социально уязвимых слоев населения, не заставляют бедных платить больше, чем они могут, способствуют росту ВВП и производству добавленной стоимости.

Так что захлопнувшееся окно возможностей еще можно открыть, не испытывая терпение трудящихся и не слишком трудящихся масс.

Работы, возможных точек приложения сил — чертова прорва. Открывать это окно или смириться с тем, что его уже не открыть и не заменить прогнившие рамы на стеклопакеты, — вопрос политический. Закрытое окно — это тоже решение. Тоже путь — тот самый «третий». Который, правда, ведет не к счастливому социалистическому будущему, вызывающему галлюцинации у шефа верхней палаты, а в Латинскую Америку с поправкой на наши климатические условия. Пампасы в снегу — это романтично… И тогда актуальной и популярной станет отнюдь не книга «Почему Россия не Америка», а бестселлер «Почему Россия — Латинская Америка». С вечным подзаголовком «Кто виноват и что делать?».