Кто кур уморил?

Уже дней десять прошло, а у меня все нейдет из головы один сюжет телевизионных новостей. И нельзя сказать, что был он какой-то необычный, наоборот — вполне заурядная картинка из жизни. Но в том-то и дело...
       Показали какое-то птицеводческое хозяйство где-то на Дальнем Востоке. Деревня, грязь. Куры дохнут прямо на глазах у съемочной группы, и жутковатая куча скелетиков в перьях свалена возле сгнившей стены сарая. Какая-то женщина в кожаной куртке поднимает падаль, показывает телезрителям и горько сетует: вот, довели страну – именно страну, ни больше ни меньше – президенты вместе с исполняющими обязанности; куры дохнут от бескормицы, что ж о людях говорить!.. В общем, обычный сюжет НТВ.
       Обычный-то обычный, а тошно стало. И кур жалко, и тетку эту, и себя. Отвлекся от телевизора и стал думать о проклятой власти, которая несчастную птицу до такого довела. Вот, думаю, сволочи, действительно! Как же так можно – цыплят голодом уморить?! Куда же, действительно, власть исполнительная смотрит, не говоря уж о законодательной? Вот при советской небось не дохли. И в Америке не дохнут — там им Клинтон вовремя пшена подсыпает. А тут полное безобразие и бандитизм, «семья», видно, все пшено разворовала.
       Тут же, конечно, будучи, несмотря на телевизор, в относительно здравом все же уме и твердой памяти, одумался.
       Почему, задал я себе вопрос, не пришедший, видимо, в голову ни тетке, ни тележурналистам, ни редакторам, ни даже многим более крупным отечественным мыслителям, — почему же там, в деревне этой, или хотя бы в областном центре не нашлось никого, кто кур бы покормил? Почему ни один взрослый и здоровый умом человек не занял в банке денег под какие угодно гарантии, хоть даже вон под тот джип, который – как раз показали – мимо фермы проехал, не купил где-нибудь в другом регионе или даже в другой стране, в ближайшей, вагон корму, не накормил птиц, не порезал их на пусть тощее, но отечественное мясо, не продал, часть долгов из выручки не отдал и не продолжил таким же образом это благородное дело вплоть до полной победы российского птицеводства над невкусными американскими ножками? Почему?! Вопрос разросся в уме до невыносимых размеров. И начал возникать робкий, маленький ответ: не хотят.
       Молодые люди хотят многого: ездить на джипах, «прокручивать» чужие «бабки», взрывать друг друга и «заказанных» посторонних, качать народную нефть, заседать в законодательном собрании... А вот кур кормить – ни за что! И никто не хочет.
       А которые хотят, те тихо кормят, или трикотаж отечественный понемногу снова делать начинают, либо дома молча строят.
       И их тетки, матери и другие родственницы не показывают съемочной группе куриный ГУЛАГ.
       От таких жутких и непозволительных патриоту мыслей стало мне неловко. Потому что, как только подобные рассуждения заводятся в голове, их уже не искоренить. Страшная догадка – мы плохо живем не потому, что плохо работаем, а потому, что вообще большей частью работать не хотим – вытеснила все другие, более гуманные мысли. А от нее зараза пошла распространяться и на иные предметы размышлений. Почему в Чечне война? Разве Путин лично призвал молодых, но гордых чеченских мужчин идти к полевым командирам и стрелять в ОМОН? Нет, не Путин. Они сами пошли. И женщины, старики и дети их не остановили. Надо войну кончать? Надо.
       Так пусть кончают же! Пусть покупают друг у друга справки, что они мирные местные жители, и расходятся по домам, бросив гранатометы просто в степи. И все кончится. В один день. И от удивления федералы даже про фильтрационные лагеря забудут, точно.
       Нет, не расходятся. Путин, говорят, пусть первый разойдется.
       Настоящие россияне, хоть и чеченцы. Точно такие же, как те, которые ждут, пока Путин птицу покормит.
       Тут, понятное дело, опытный либерал и гуманист набрал уже полный рот и сейчас в меня плюнет. А что же ты, правый людоед, закричит он, посоветуешь шахтерам, которые годами зарплату не получают, и рабочим тяжелого машиностроения, если завод стоит? Что они сами могут?!
       О шахтерах. Если бы мне не платили зарплату по полгода, я бы знал, что делать: я бы с голоду умер, хотя и был высокооплачиваемый. А они живут, только время от времени бастуют без зарплаты. Не слышно также, чтобы они сорганизовались и, к примеру, открыли в умирающем шахтерском городке какое-нибудь кооперативное производство. Профсоюзные их лидеры заняты своим бизнесом, бандиты-посредники – своим и бизнесом профсоюзных лидеров, а шахтеры стучат касками. И не по профсоюзным секретарям, и не по бритым башкам посредников, а просто так – против власти.
       И на машиностроительных заводах то же самое. В те редкие минуты, когда конвейер включается, пролетариат точно так же недокручивает гайки и недовинчивает винты, как и в эпоху полной занятости и уверенности в завтрашнем дне. Ничто их не заставит докрутить и довинтить. А там, где уже почти докручивают, там и конвейер не так часто выключают... Но довинчивать неохота.
       Бедные мы, бедные. Все  у нас украли, войну устроили, куры дохнут. Ну украли. А кто? Ну войну. А кого с кем? Не одни же абрамовичи с басаевыми. Вон тот идет, вернее, едет – ну никак не скажешь, что масон, морда шире «Мерседеса». Ох, похоже, что сын это той самой бедной патриотической старушки, которая по этому же месту недавно с красным флагом и требованием «Банду – под суд!» ходила. Или в крайнем случае племянник. Наверняка родственник, потому что логика говорит: одного малого народа – и даже двух! – чтобы всех наших кур обворовать, не хватило бы.
       Это мы наших курей уморили.