Цивилизация
Дикий крик раздался сверху, грохнул топот, задрожал потолок; лавина нарастала – и вот наконец с лестницы покатилась, хохоча, румяная потная толпа совершенно молодых и счастливых людей.
Школа кончилаааась! По крайней мере, до сентября можно забыть об этих мрачных стенах, об этих идиотских словах «к доске!», о женских образах и соединениях кадмия, об уравнениях с параметрами и миллионе видов насекомых.
Бесшумное время сожрало еще один год из детской жизни. Ученики, конечно, приобрели массу знаний, научились работать с понятиями, о которых год еще назад ничего даже и не слышали; заодно школа дала им шанс познакомиться с запретными плодами – и некоторые весьма продвинулись в этих знакомствах…
Сам я неплохо учился; но по окончании школы мне полученные в ней сведения почти низачем не пригодились. Разве что щегольнуть эрудицией в смешливой женской компании, да и то пришлось читать разные книжки, чтоб выступать с забавными историями: девочки обычно учатся лучше мальчиков, и просто школьной программой их никак не удивишь. Как-нибудь при случае потешу особенностями жизни маргинальных самцов у гнездовых птиц. Очень познавательно.
А когда гляжу я на успешных людей, с которыми меня иногда сводит изворотливая жизнь, то обнаруживаю среди них и бывших отличников, и совершенных в прошлом недорослей, и тяжелых середнячков. Школьные знания никак не повлияли на их карьеру.
То есть, делаю я вывод, к чему ж тогда все эти нечеловеческие усилия по напихиванию в маленькую личность разных умных слов — крекинг, гетерозигота, оксюморон, интеграл, пи-мезон, если от этого почти совсем не зависит будущая жизнь?
Нет, постараюсь быть корректным: личность, намеревающаяся посвятить себя науке или иной какой-нибудь высокоинтеллектуальной деятельности, несомненно, нуждается в таких умных словах и в понимании того, что они обозначают. Но таких теперь, в современной русской жизни, ой как немного. И не делается больше.
А вот тем умениям, которые, по-моему, возносят бывших школьников на вершины управленческих пирамид или ведут к статусу крупного собственника, – этим умениям в школе никто и никогда не учит. Я имею в виду способность быстро адаптироваться к некомфортной ситуации, принимать неприятные решения и доводить их до точного исполнения, добиваться компромисса в заведомо проигранной ситуации, разбираться в механизмах движения денег и идей; наконец – что уж самое очевидное – всегда исходить из того, что есть несколько точек зрения на одну и ту же проблему.
Наоборот, в школе все однозначно, прямо и упрощенно. Особенная же беда, если на жизненном пути ученика попадется выдающийся, талантливый или просто вдохновенный учитель. Такими сейчас полны школы: профессия кормит плохо, и, чтобы работать, надо либо быть больше совершенно ни на что не годным, либо до самозабвения любить это дело. Так что современный учитель — всегда романтик, которым движет идея. Ученики его, притянутые обаянием его личности, навсегда остаются в плену его и только его представлений о действительности. Такой учитель — скорее проповедник, а не управляющий обширной базой данных.
Правильный же учитель дает своему воспитаннику полную свободу в работе с информацией и предоставляет в его распоряжение всего лишь методологию обретения новых знаний. Такого учителя не заботит, обретет ли он среди очередного набора школьников сторонников своих взглядов на естественную историю или развитие физики; его более всего занимает преподать маленьким личностям способы препарирования окружающего мира и научить их не бояться его препарировать.
Впрочем, методики тоже бывают разные.
А пока – хорошо что школа кончилась: бледные сопливые дети наконец выспались, и спасу нет от их громких криков. Каникулы.
