Цивилизация
По опубликованному во вторник опросу CBS News/New York Times, выиграв теледебаты в минувшую пятницу, Джон Керри догнал Джорджа Буша, и их рейтинги сравнялись на отметке 47 %. Опрос Washington Post по-прежнему выводит вперед Буша с 51 % против 46 % у Керри. Но разница в цифрах сути дела не меняет. Дебаты кандидатов в президенты - краеугольный камень американских предвыборных кампаний и при этом увлекательное зрелище, хотя существо обсуждаемых вопросов они затрагивают скорее по касательной.
Полемика, по крайней мере, по вопросам внешней политики больше напоминает известный анекдот Довлатова. Если Буш не собирается увеличивать иракскую группировку, то Керри непременно намерен направить в Ирак дополнительные войска, но зато потом поскорее их оттуда вывести. Керри критикует Буша за то, что тот оттолкнул мировое сообщество и не построил антииракскую коалицию. А ядерный вопрос с Северной Кореей, вопреки Бушу, предлагает урегулировать на двусторонней основе без Китая, Южной Кореи и России. Резоны непонятны. Демократ утверждает, что составил по Ираку толковый план.
Республиканец демонстрирует решительность и твердость антитеррористического курса. Кандидаты топчутся на узком пятачке: принятая нацией концепция глобальной войны с террором не оставляет им пространства для маневра.
У нас же в полном, подчеркнем, соответствии с Конституцией, институт теледебатов вообще вывернут наизнанку. Основной смысл дебатов в США состоит в том, чтобы нация определила, кто больше похож на президента. В России, как известно, властям выгоднее отказаться от дебатов с чисто электоральной точки зрения. Где вы видели дебатирующего президента? На дебатах Буша с Керри главный рефери со всей полнотой власти - корифей местной журналистики Джим Лерер, работающий по народному мандату.
Российские же корифеи на вопрос, подписали ли они публичное письмо в защиту свободного ТВ, отвечают: «Без комментариев». Гениальный, даже если не вдумываться, ответ.
В ответ на критику из США российские власти ассиметрично указывают на недостатки американской демократии, допускающей, что президентом может быть избран кандидат, проигравший по количеству прямых голосов избирателей, как это и случилось с Джорджем Бушем. Так исторически сложилась американская федерация - коллегии выборщиков от штатов формируются по системе «победитель получает все». Но уподоблять ревизию конкретных демократических институтов в России традиционному уважению к ним в Америке - это демагогический абсурд: что вы кричите, что я вам штаны испачкал от костюма, посмотрите, сколько людей вообще в джинсах ходят вокруг? В специфической российской демократии преимущества системы ГАС «Выборы» над ручным подсчетом голосов во флоридских избиркомах компенсируют издержки манипуляций: то есть мы, тут, конечно, пережали с пропагандой и судами, но с учетом электронных средств подсчета получается, мол, так на так.
На самом деле принципы организации политики в России и в США сегодня во многом схожи. Кремль ориентируется на Белый Дом в политической технике, от работы с журналистским пулом до самой антитеррористической мобилизации, открывающей так называемое «окно возможностей». Для Белого Дома Россия - существенная деталь глобального террористического пейзажа. Для администрации Путина бушевская Америка - моральная индульгенция, оправдывающая усиление госконтроля и авторитарный тренд. И конъюнктурное с точки зрения обеих администраций похолодание отношений не вредит партнерству, из которого Россия бесплатно извлекает большие выгоды.
И вот Кремль приходит к выводу, что российская и американская демократии расположились в одном ряду.
Подтасовка - скорее даже привычная аберрация зрения - тут состоит в том, что администрация Путина не видит разницы между Вашингтоном и Америкой, между Джорджем Бушем и президентом как институтом, между конкретной политической линией и политической системой. Для Владимира Путина это равнозначные понятия.
Государство - это его лидер. В сущности, в этом и заключается победившая в России концепция страны, взятой во временное управление, после чего ее понадобится строить заново.
