Цивилизация
Уже в ближайшие недели должно стать ясно, каким образом государство намерено завершить первый этап экспансии в нефтегазовую отрасль страны. На прошлой неделе первый замминистра финансов Сергей Шаталов, не один год жалующийся на «лобби льготников», непрерывно атакующих Минфин с просьбой предоставить какую-нибудь льготу, сообщил, что с 2006 года часть проектов по разработке нефтегазовых месторождений может уйти на «налоговые каникулы». Пока неизвестно, в какой форме, как именно и кому будут предоставлены налоговые освобождения. Тем не менее приоритет все тем же Шаталовым обозначен: на «каникулы» могут уйти ряд месторождений нефти и газа в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Насколько можно судить, речь идет о завершении многомесячной битвы финансового блока правительства с альянсом «Газпрома», «Роснефти», «Транснефти» и «Сургутнефтегаза» за отмену на сравнительно долгий срок (от 5 до 10 лет) выплат этими компаниями налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) по новым месторождениям в Красноярском крае, в Иркутской области и Якутии. Не исключено также, что в свете капитуляции Минфина «Транснефть», которая должна претворять в жизнь слова Владимира Путина о постройке к 2008 году нефтепровода из Восточной Сибири до Находки, получит требуемые ею с января 2005 года налоговые освобождения при строительстве трубы. Все, о чем не могли и мечтать Михаил Ходорковский с его нефтепроводом Ангарск--Дацин, Виктор Вексельберг и Роберт Дадли из ТНК-BP с газопроводом из Ковыкты в КНР, будет получено их бодрыми околовластными конкурентами. Причем в объеме, который они сочтут необходимым.
В снижении налогообложения для кого-либо невозможно обнаружить ничего дурного. Неважно государственные «Газпром» и «Транснефть» или частные «Сургутнефтегаз» или Shell получат льготы. Речь в любом случае будет идти о выведении части средств из перераспределения нерыночными способами (через налоговые изъятия) и оставлении их в распоряжении компаний, по идее руководствующихся рыночными сигналами. Не имеет значения, какая именно компания и в какой конкретно географической точке будет инвестировать деньги в обустройство месторождений, важно, чтобы на выходе нефть, добытая в этой схеме, приносила производителю больший и более стабильный доход.
Вопрос лишь в том, как повлияет введение налоговых льгот на общую ситуацию в нефтегазовой отрасли страны.
О причинах, породивших идею налоговых льгот на освоение недр Восточной Сибири, достаточно внятно говорил глава Минприроды Юрий Трутнев. В настоящий момент Россия в компании Габона и Камеруна является мировым лидером по объему налоговых изъятий у нефтяников. На российском арктическом шельфе, по новым проектам, исходя из текущих налоговых ставок, уровень изъятий будет составлять 97% (мировой рекорд, до которому далеко и Черной Африке), в Восточной Сибири — около 87%. Стандартный уровень изъятий в США и Канаде не превышает 50%, в странах Персидского залива — 60%. В этой ситуации освоение восточносибирских нефтегазовых запасов не интересно ни государственным, ни частным компаниям.
Проще вкладываться в добычу нефти в Иране, газа в Узбекистане и Туркмении, нежели с огромными затратами разбуривать шельф.
Но предположим, что территория страны будет поделена на две части — одна слева по карте от Красноярска, в которой предприниматель-нефтяник платит государству, условно, 80% от полученного дохода, вторая справа — тут он отдаст государству 50%. Что произойдет с отраслью в перспективе десяти лет?
При прочих равных инвестиции в нефтедобычу, которые ранее шли налево — в Западную Сибирь, в Тимано-Печорский бассейн, на Каспий, в Поволжье, на Северный Кавказ, преимущественно будут искать себе дорогу направо. Напротив, нефть, добытая справа по карте, будет даже с учетом транспортного плеча более конкурентоспособна по цене, нежели нефть слева. Проектов «временного», до решения всех текущих проблем транспорта восточносибирской нефти хотя бы железнодорожным транспортом на НПЗ в Центральную Россию уже в ближайшее время будет хоть отбавляй. Собственно, в определенный момент такая ситуация уже возникала с Ковыктинским месторождением газа. Его владелец BP, едва ли не в большей степени, нежели Владимир Путин, алкавшей экспорта нефтегазовых ресурсов в Китай, бился с «Газпромом», который настаивал на том, что ресурсы Ковыкты нужно направлять в единую систему газоснабжения, то есть налево по карте, а не направо. Разумеется, временно. И не важно, что в случае с газом причиной дефицита газа в Центральной России является неконкурентный рынок, а причиной дефицита нефти там же будет дефицит инвестресурсов на ее добычу в Западной Сибири и других провинциях. Тотально исправить ситуацию можно в таком случае выдачей принудительных планов на инвестирование — но кому их выдавать? Прежде всего при налоговых освобождениях инвестировать в Восточную Сибирь в ущерб Северному Кавказу, Ненецкому АО, Югре будет выгоднее «Роснефти». И что же, у нее недостанет энергии при таком влиятельном председателе совета директоров, как Игорь Сечин, всем объяснить, что именно так и надо?
Нарастание депрессии в нынешних основных нефтегазовых провинциях России и бурный экономический рост в новых провинциях не вызовет никаких особенно ярких последствий.
В конце концов, огромной разницы в том, где именно добывается нефть и газ, для национальной экономики нет. Проблема лишь в том, что основу «нельготной» части российской нефтедобычи составляют компании негосударственные, а «льготной» — государственные.
И никакому вменяемому освоению Восточной Сибири, как это описывается в радужных госпрограммах, налоговые льготы способствовать не будут.
При всем огромном инвестпотоке, который не одно десятилетие идет на северные территории Канады, на север Южной Америки, на Аляску, последнее десятилетие — в район Таримского бассейна в Китае, более обитаемыми, обжитыми и в конечном счете самодостаточными с экономической точки зрения эти территории не стали. Не станет и Восточная Сибирь с Дальним Востоком.
Само по себе наличие полезных ископаемых в конкретном месте еще не означает, что тут возникнет город, населенная область или край.
Первично все же желание людей жить и работать в этом месте, а пока даже КПСС с ее армией искушенных пропагандистов не смогла придумать, зачем людям массово селиться вместо благословенного с климатической точки зрения Северного Кавказа в краях не столь отдаленных. БАМ, какое бы он экономическое и стратегическое значение не имел для страны, прежде всего место мало приспособленное для жизни, и сейчас он практически безлюден. А поселки строителей строят трубопровод (обустраивают месторождение, бурят и цементируют скважину) — и ликвидируются. Вряд ли кто-то в 2005 году предполагает, что госпрограмма освоения Восточной Сибири наводнит ее людьми — неясно, правда, чем китайцы в этом отношении отличаются от русских, но это неважно.
Зато разделение российской нефтедобычи на идеологически правильную государственную «левую» часть и идеологически отсталую негосударственную «правую», с которой надо драть три шкуры, уже в ближайшей перспективе возродит в экономике страны ситуацию, с которой начинался российский бизнес. Это не 1991 год, как принято думать, а 1988-й — год, в который российские отраслевые министерства стали постепенно создавать так называемые госконцерны — концерн «Алюминий», концерн «Газпром», внешнеэкономические концерны и т. д. Это было самое мутное время в российской экономике. Так, концерн «Алюминий» в течение трех лет, в 1989–1992 годах, потряс основы мирового алюминиевого рынка, нефтяные НГДУ делали примерно то же самое на нефтяном.
Следы этого взлета (все эти чудеса происходили в последнем году экономического подъема СССР) в последующей экономике не зафиксированы.
Куда делись миллиарды долларов от госконцернов, многочисленных внешнеэкономических ассоциаций, объединений, госбанков етс. — сказать не могут даже специалисты: ясно лишь, что из фактических бенефициариев этих структур почти не вышло ни нефтяных магнатов, ни крупных банкиров, ни промышленников. Похоже, к 2008–2011 годам мы будем иметь дело примерно с тем же явлением.
И вряд ли кто-то скажет, что период с 1988 по 1992 год в национальной экономике был чем-то полезным для ее граждан.
