Честные рецепты для грязных дел

«Ну и что вы предлагаете?». Этот резонный вопрос задается практически любому человеку, не в меньшей степени резонно морщащемуся, например, при обсуждении в политизированной компании стремительного перелета Сергея Кириенко из Поволжского округа, где он представлял главу российской бюрократии Владимира Путина, в Минатом, где неясно кого представляет — возможно, русскую поговорку «у парня атом сзади расщепляется». Ну что вы морщитесь? Неужели бывший премьер-министр с богатым опытом административной работы справится с неплохо интегрированным в рынок министерством хуже, чем его предшественник, имя которого вспоминается с огромным трудом? Хорошо, национальные проекты, реализовывать которые вроде бы направили из администрации президента в правительство Дмитрия Медведева, — это неэффективно, грешно и смешно, бесконечные Ивановы, куда не плюнь, — это лишь суррогат кадровой политики, но что взамен?

Вот, прекрасно, на носу выборы в Мосгордуму. Где стоящие обсуждения альтернативные проекты для Москвы, не вызывающие улыбки? Что вы предлагаете? Закрыть возможность для граждан России из других регионов переселяться в Белокаменную? Допустим даже, что это очевидно не слишком выгодное для москвичей деяние будет одобрено на самом высоком уровне и принято к реализации. Но каковы способы реализации? Или — рецепт из прямо противоположного лагеря — Москве нужен максимум экономической свободы, необходимо ликвидировать большую часть бюрократических барьеров на пути частной инициативы. Прекрасно, пусть этот рецепт будет принят к исполнению. Но как вы представляете себе практическую реализацию этой идеи? От административных щедрот неправедных в Москве, по самым скромным подсчетам, кормится минимум несколько сотен тысяч влиятельнейших на своем уровне персон — и что же, съем их задов с насиженных кресел можно реализовать в приемлемый срок? Явление хотя бы сотни неквалифицированных энтузиастов-либералов на митинг — это уже событие, и не требуется-то от них ничего, кроме как постоять под снегом-дождем пару часов в приятной компании, а в реальности уже на уровне средней руки муниципального чиновника сопротивление отставке будет куда посильнее неприятностей погоды.

По какой причине либерально настроенная и даже организованная в две партии публика тратит годы на слияние «Яблока» и СПС друг с другом, а радикальным националистам нужны титанические усилия и годы споров, чтобы сочинить программный текст почти на уровне «Чижика-пыжика»? При том, что «Чижик-пыжик» все равно остается в сравнении с выработанным манифестом устным монументом человеческому разуму? Не лучше ли голосовать на выборах в Мосгордуму за нерушимый блок Лужкова--Платонова--Метельского?

Ну а будущее российской политики в этом свете вообще выглядит туманным. Уже сейчас достаточно очевидно, что «Единая Россия» не имеет перспектив прихода к реальной власти. Это не опечатка. Власть в современном обществе не односторонний механизм, основанный на голом насилии от имени государства.

Необходима вторая сторона — те, в чьих интересах осуществляется власть, те, кто готов претворять решения власти в жизнь.

Запретом появления в избирательном бюллетене графы «Против всех» дело не решишь — «против всех» просто откажется участвовать в процедурах выборной демократии. Оппоненты «Единой России» также могут не беспокоиться: увы, не столько из-за политического зажима они не могут претендовать на получение большинства в Госдуме, сколько из-за неспособности заинтересовать своей программой хоть кого-нибудь. По ряду параметров «Единая Россия» сейчас действительно самая убедительная политическая сила. На ее стороне хотя бы опыт работы значительной части ее активистов в госструктурах. Напомню, законотворческая деятельность «Родины» в Госдуме относительно национализации природной ренты полтора года назад породила законопроект такого уровня, что и речи Жириновского покажутся оперной арией. К нашему счастью, сейчас ни одна радикальная политическая сила не способна — и, я уверен, не будет способна — получить власть, эксплуатируя национальные комплексы или ностальгию по славным 30-м, 50-м, 70-м или 90-м. К нашему несчастью, нерадикальные силы столь же неубедительны.

Между тем рецепт создания политической силы, имеющей шансы преодолеть барьер отчуждения политики у избирателя, достаточно прост. В нем три составляющие. Первая — защита интересов абстрактных групп избирателей в России, как, например, пенсионеры, студенты, предприниматели, бессмысленна, если эти группы не представляют собой действительно существующие общности, объединенные едиными интересами. Как, например, общность представляют собой работники муниципальных предприятий, рабочие на московских стройках или покупатели земли в Подмосковье.

Редкому политику в мире удается придумать идеологию, которая ранее не существовала в публичном поле и которая, будучи сформулирована, собирает весомую массу сторонников.

Удел негениального политика — а такова, увы, вся российская политическая сцена — транслировать не им придуманные идеи. Дело не в «близости к народу», а в том, что избиратель, в реальной жизни которого не существует проблемы заполонения московских рынком коварными сынами Востока, а существует проблема потрясающе низкой компетентности госслужащих, рекрутированных Москвой в южных регионах России, конечно, проголосует за кандидата, выкрикивающего: «Москва для москвичей, понаехали тут!» Но в реальности ему не нравится не Арам на Замоскворецком рынке, сидящий там еще со времен Суслова, а Ираклий в местном паспортном столе, в силу некомпетентности неспособный быстро решить проблему с постановкой штампа о регистрации в паспорт. И избиратель вряд ли идиот: за программу дополнительного обучения кадров в госучреждениях и введения более или менее жесткой их переаттестации, за введение новых критериев эффективности работы госсервиса он проголосует, особенно если будет уверен в том, что это уже проверено и работает.

Ему по большому счету не важно, кто ему нахамит — Арам или Иван, ему нужно, чтобы его уважали, и свое недовольство он выражает естественным «понаехали тут».

Если бы штамп поставили быстро, если бы в школе, где полкласса азербайжданцы, учили бы хорошо, не выражал бы.

Вторая составляющая — политик является лишь уполномоченным при избирателях, в нормальной ситуации он имеет возможность вести свой политический бизнес только в том случае, если он не противоречит интересам уполномочившей его группы.

Невозможна ситуация, при которой народный избранник имеет дело с реальными силами, обеспечившими его избрание, лишь накануне выборов и в процессе совместного бизнеса.

Значительную часть своей деятельности в отношении местных бизнесменов, религиозных общин, представителей бюрократических групп, местного подразделения МВД он должен делать бесплатно и по собственной инициативе. Если власть в России избирается не народом, а группами влияния — работайте же на них, а не зарабатывайте на них, это окупится! Если местному бизнес-коммьюнити выгодно ограничение инвестиций московских предпринимателей в местную недвижимость — отчего бы энергично и цинично не отстаивать барьеры на их пути, а не разрушать свою стоимость, отдаваясь первому попавшемуся бизнесмену из Москвы за смутные обещания сотрудничества? Поговорка «политика — грязное дело» родилась там, где интересы своих отстаиваются порой слишком энергично и сверхцинично, но сейчас в России более актуальна поговорка «политики — грязные люди: они готовы продать своих за копейку». Кстати, такая конструкция политики в России не так уж и кошмарна, как кажется. Те, у кого есть интересы, рано или поздно найдут дорожку к политику. Тех, у кого нет интересов, привлекать яркими лозунгами бесконечно долго нельзя. Они и так заняты пивом.

Наконец, третья составляющая — программа, с которой политик выходит на выборы, не может быть столь абстрактна и всеобъемлюща, как сейчас.

Ни один избиратель не поверит в то, что в Думу люди идут для того, чтобы поднять Россию с колен или учетверить ВВП за три года. Демонстрация возможной честной сделки — я буду видным политическим деятелем, вы, господа из правоохранительных органов, получите увеличение зарплат в три раза, а соседям из МЧС мы кукиш покажем — всегда предпочтительнее, нежели абстрактное «укрепление правопорядка».

Может показаться, что жизнь в стране, в которой у ксенофобов и антисемитов есть представители в Госдуме, где взяточники имеют в политической власти своих защитников, где бизнесмены, стремящиеся не допустить конкурентов на свои рынки, имеют возможность легально и публично говорить «да, это, может, и некрасиво, но в этом наш интерес, и мы от него не отступим», будет кошмаром. На деле именно это и есть политика — может быть, и грязное дело, но зато более или менее понятно, для чего необходимое.

Проблема же нынешней политической сцены в том, что ее фигуранты по большому счету не являются необходимыми ни для кого, кроме себя.

Обойтись без них вообще, парализовав избирательные механизмы стремительным падением явки на выборах, не фокус. Но использование даже столь необязательной вещи в хозяйстве — вещь до сих пор возможная, и жаль будет, если этим никто не воспользуется.