Цивилизация
Еще ни в одной стране мира не случалось такого, чтобы ожидаемый кризис финансовой системы обсуждался с таким нескрываемым удовольствием. В России невозможное оказалось возможным. Ожидаемые весной — летом макроэкономические проблемы обсуждаются с такой веселостью, бесшабашностью и показной уверенностью в своих силах, словно речь идет не о повышении ставок кредита всем заемщикам, дефолте по корпоративным облигациям, падении фондовых индексов и, возможно, о некотором росте безработицы (впервые за последние несколько лет), а о получении всеми бесплатных билетов на аттракцион «Американские горки».
Предлагаю свою версию происходящего: кризис налицо, но не экономический. Главная причина оживления в экспертных и властных кругах – ожидание политического перелома, открывающего перспективы выхода сразу из всех тупиков: внутри- и внешнеполитического, идеологического, макроэкономического, корпоративного, социального.
Возникающие в связи с кризисом возможности оцениваются всеми игроками выше, чем грустная действительность: если бы кризиса не ждали, его бы следовало изобрести.
Начнем с того, что действительно можно прогнозировать. Вне зависимости от того, будет ли зафиксировано в США прекращение экономического роста или даже отрицательный рост, рынки капитала в течение ближайших месяцев не будут стабильными. Какие бы из многочисленных прогнозов – более или менее пессимистические – ни оказались бы актуальными к лету 2008 года, повышенная осторожность инвесторов, означающая стремление к более консервативным вложениям, гарантирована для всех рынков, от развитых до развивающихся, на несколько месяцев вперед. И в первую очередь для России. По крайней мере, можно уверенно говорить, что
такого масштабного притока капитала в страну, какой наблюдался в первой половине 2007 года, не будет. А следовательно, на повестке дня определенная коррекция экономической политики правительства и ЦБ.
Тем более если учесть, что речь не идет о правительстве Виктора Зубкова – к маю его, если кремлевские планы останутся неизменными, сменит правительство Владимира Путина.
Бен Бернанке, снижающий без видимого успеха ставку в Вашинтоне, в какой-то степени заменяет молчащего в Москве Владимира Путина: чем больше проблем в макроэкономической сфере и в реальной экономике, тем более востребованы идеи их преодоления.
За годы руководства правительством Михаилом Фрадковым был выработан компромисс, который равно неудобен всем: и сторонникам ограничения госрасходов, и тем, кто лоббирует их увеличение, и приверженцам реформы здравоохранения и образования, и тем, кто им противодействует. Ждут перемен и в Минобороны, и в спецслужбах, и в ведомствах, где незавершенная административная реформа вогнала в клинч по самым разнообразным вопросам десятки агентств, служб и госкомитетов. Кризис, в чем бы он ни заключался, позволит со ссылкой на него аргументировать необходимость выхода из патовой ситуации. Что особенно актуально в связи с ожидаемым избранием Дмитрия Медведева на высший пост в стране. Ведь
будущий президент, как сговорившись с будущим премьером Владимиром Путиным, всеми силами отбивается от изложения содержательной части своей программы.
В описанной схеме бессмысленно относить, к примеру, Алексея Кудрина к «правильной» стороне, а главу «Газпрома» Алексея Миллера – к «неправильной». Очевидно, что выбор конечной конструкции власти будет серией компромиссов, в которой никто не гарантирует защиту действительно принципиальных позиций, в первую очередь в экономических и политических вопросах.
В других сферах открывающиеся для игры возможности не менее заманчивы. Во внешней политике смешивание политических карт, к которому может привести переориентация потоков капитала, неоценимо для всех российских игроков. Ведь ситуация во внешней политике близка к тупиковой повсюду — от Косово и Ирана до ВТО и Китая. В макроэкономической сфере возможный отток капитала и кризис ликвидности порождают множество вариантов компромисса — от накачки бюджетными деньгами госкомпаний при раскулачивании только создающихся госкорпораций до административного контроля над ценами при вполне либеральной практике плавающего курса рубля. Правда, все эти
компромиссы обещают в течение нескольких лет завести экономику в еще более глубокий тупик, но сейчас речь идет о неделях до формирования нового правительства, тогда как пользоваться плодами тактической победы можно будет еще многие месяцы.
И сказать что-нибудь о втором таком шансе в будущем решительно невозможно. Даже для компаний, которые вряд ли обрадованы перспективой падения рынка акций, во всем этом есть не только минусы, но и возможность выигрыша. Не думаю, что кто-либо из эмитентов корпоративных облигаций будет против инвестиций в них средств Фонда национального благосостояния, особенно если речь будет идти о действительно дешевых деньгах бюджетного происхождения. Не помешает и господдержка бума потребительских кредитов, и дешевая ликвидность в банковской системе.
Наконец, даже на стыке социальной сферы и экономики ожидающийся кризис тоже не только опасность, но и возможность.
Вряд ли правительство, каким бы оно ни было, откажется и от уже начатой политики роста социальных расходов, и от нацпроектов, и от продолжения «социального» давления на работодателей.
Возможна и реанимация проектов «уменьшения социального расслоения», возврат к идее прогрессивного подоходного налога. Идею же отмены регрессии единого социального налога обсуждают уже сейчас и без всякого кризиса. Можно даже порассуждать о том, как небольшой рост безработицы немного охладит действительно перегретый рынок труда и сократит миграционный приток.
Но это, пожалуй, будет уж слишком цинично. За всеми возможными плюсами финансовой нестабильности для самых разнообразных групп и целых слоев населения не стоит забывать и о том, что лежит в ее основе в России. И чем в худшем варианте эта нестабильность отзовется в экономике. Уже к весне 2008 года мы будем иметь дело с некоторым аналогом снижения цен на нефть. Правильный или неправильный, экономический рост 2001–2007 годов, создавший окружающую нас действительность, которая, по крайней мере в материальном ее аспекте, лучше и 1991-го, и 1997-го, может закончиться. Проблемы, которые «хирургическим» путем якобы может решить прекращение роста, – следствие не неудачного стечения обстоятельств, а плод системного компромисса между самыми разными группами во власти. Компромисса, в первую очередь, разрушившего и без того плохо работавшие механизмы электоральной демократии, независимость судебной системы, выведшего «силовиков» и их союзников в самостоятельные политические игроки.
Наконец, не забудем и про «шкурный» интерес.
Не бывает кризисов без проигравших, и двузначным ставкам ипотечного кредита, сокращению зарплат, закрытию инвестпроектов, давлению на негосударственный сектор экономики как-то сложно радоваться, какое бы светлое будущее, как в 1998 году, за этим ни последовало.
И, что самое важное, задумывается ли кто-нибудь, что делать, если ожидаемого катарсиса не случится? Разве что просить ФРС придумать для России какую-нибудь специальную напасть-ставку и повысить ее без промедления. Если уж запрягли — как же теперь не ехать туда, где все решится само собой?
