По заявкам недовольных

То, что происходит сейчас вокруг фигуры Валентины Матвиенко, в некоторых странах с непомерно развитой демократией могли бы счесть проявлением непристойного бесстыдства и беззакония. Однако у нас, при нашем уровне политической культуры и при наших политических манерах, это всего лишь своеобразная реакция власти на субъективно воспринимаемые ей флуктуации общественного мнения. То есть суть проявление определенного «демократизма». Уж какой есть.

В самом деле, «казус Матвиенко» не вписывается ни в какие рамки концепции «разделения властей» настолько, что светочи Просвещения должны были бы вертеться в гробах, даже если бы они были захоронены все на Волковом кладбище в Питере. Вся история с Валентиной Ивановной сильно отдает глумлением над парламентаризмом вообще и над так называемой нашей верхней палатой парламента в частности.

Кандидатура Матвиенко (было ли это заранее заготовленной сценкой номенклатурного театра или башкирско-чеченским экспромтом – даже не очень интересно) всплыла «вдруг» на совещании представителей сугубо исполнительной власти. Она была поддержана главой исполнительной власти, как будто речь шла не о каких-то там выборах, прости господи, а именно о назначении. С Матвиенко были проведены публичные переговоры (под телекамеры), без всяких там заморочек и стеснений по поводу того, является ли законодательная власть у нас отделенной от исполнительной или нет.

Кстати, может, так оно даже и честнее. Ведь на самом деле в обществе нет совершенно никаких заблуждений по поводу того, что представляет собой нынче российский, так сказать, парламент. И если бы устраивать вокруг «назначения» спикера палаты такого парламента какие-то излишние ритуально-процессуальные танцы, то не исключено, что это выглядело бы еще более цинично и глумливо. Состояние нашей политической культуры, в том числе в ее восприятии обывателем, таково, что никакое формальное выполнение даже самой властью формальных законов и прописанных процедур не воспринимается per se. То есть за этим тотчас пытаются отыскать скрытый – «истинный», он же «подлый» — подтекст, никак не совпадающий ни с духом, ни с буквой закона.

С другой стороны, в случаях открытого, откровенного попрания представителями власти правил и законности тотчас найдутся люди (ибо дано же понять с самого верху, что фрондерствовать нынче позволительно, но в определенных рамках), которые начнут уличать власть именно в этом. Такое фрондерство в своей мотивационной основе вовсе и не предполагает никакой веры в то, что, во-первых, власть – любая — может действовать иначе, во-вторых, что даже в случаях формального соблюдения властью всех процедур и писаных правил ей отдадут должное и поверят в ее непорочность. Такое фрондерство – ради фрондерства же, как самоцель. Оно не предполагает никакого конкретного позитивного результата. Таковы «правила игры» общественного мнения в стране, и это, безусловно, отражает тот ценностный тупик, в котором нынче пребывает большая часть нашего общества.

В случае с Матвиенко системно поставленный фарс усугубляется еще и тем, что в ближайшие полгода никаких выборов, на которых она могла бы триумфально избраться в сенат, по плану нету, если не считать каких-то муниципальных ристалищ где-то не ближе Алтайского края. Вроде бы такому крупному политику, как Валентина Ивановна, вообще не пристало мельтешить на муниципальном уровне, который нынешней (да и предшествующей тоже) властью загнан в такое маргинальное – бесправное и безденежное – состояние, что там даже правящая «Единая Россия» зачастую не в состоянии наскрести достаточное количество просто хоть сколько-нибудь вменяемых людей, которые туда согласились бы баллотироваться даже с полной гарантией выиграть. Ей пристало бы дождаться декабрьских выборов в заксобрание, дабы биться там бок о бок с другими соратниками по «Народному фронту». Но почему-то именно теперь стало невтерпеж двинуть питерского губернатора в сенат. Ну прямо как ту лошадь из древнеримской истории.

Вряд ли Дмитрий Анатольевич, говоря давеча о надобности укреплять муниципальный уровень самоуправления, имел в виду именно фигуру изящно задрапированной Валентины Ивановны в качестве главного средства реанимации этой практически умерщвленной части российской вертикальной государственности. Хотя, может, мы просто недооцениваем хитроумного замысла в данном случае.

Впрочем, это еще не все. Валентина Ивановна изволит хотеть баллотироваться именно от Питера, от какого-то его места, в которое еще надо ткнуть пальцем. И для воплощения этой навязанной ей мечты (она ведь, в общем-то, не хотела оставлять свой нынешний пост покамест) придется разогнать какой-никакой питерский муниципалитет. Потому как для досрочных выборов нужно, чтобы какое-либо муниципальное собрание сделалось вдруг неправомочным по причине отсутствия в нем более половины членов. Таким членам, после того как в Смольном крутанут рулетку, выбирая жертв, будет настоятельно предложено осуществить «самострел» и расчистить место для выборов Матвиенко. Любопытно было бы почитать стенограмму таких уговоров где-нибудь в интернете, но это так, блажь.

Теоретически рассуждая, питерская оппозиция могла бы воспользоваться этим случаем, чтобы подложить Валентине Ивановне крупную бяку, объединиться и прокатить ее на выборах. При нынешнем уровне популярности ее как губернатора такое вполне возможно. Но только не с нынешней российской оппозицией. Настоящий зуб на Матвиенко есть только у «эсеров», готовых мстить за скальп Сергея Михайловича Миронова, остальных либо купят, либо уговорят.

О гипотетической возможности сенаторов не проголосовать вдруг за избрание своим спикером женщины Матвиенко мы рассуждать даже не будем, хотя наблюдаемые нами манеры ее туда навязывать окончательно превращают так называемую верхнюю палату даже не в пятое лишнее, а в десятое колесо российской тандемократии.

Самое же любопытное (если такая политика вообще может быть сколько-нибудь любопытна для специалистов) в данной ситуации то, что все эти внешне циничные упражнения являются не чем иным, как реакцией на настроения в обществе. Как они воспринимаются властью. Матвиенко, как ни крути, имеет проблемы с популярностью в Питере. У нее, стань она во главе предвыборного списка «Единой России» в декабре, могли бы быть проблемы с набором голосов. И именно поэтому ее решили убрать.

То есть получается, что влияние на власть со стороны общества есть. Но оно, это влияние, не формализовано – во всяком случае, пока – в парламентских, избирательных и иных процедурах, в гражданских и политических институтах. Специфика российской действительности такова, что такое мнение, такие настроения могут просто почти неощутимо (особенно для внешних наблюдателей) витать в воздухе, проявляясь лишь в каких-то для любой другой страны совершено второстепенных, маргинальных нюансах и частностях: что-то там в интернете, что-то там в блогосфере, десяток человек на площади с плакатами, какие-то «синие ведерки», мгновенно обретающие популярность «вольнодумные» записи в YouTube, стихи Быкова в исполнении Ефремова в сериале «Гражданин поэт» – не более того.

Но и не менее: это кажется, что Россия – только страна крайностей. Она еще и страна нюансов.

Висеть в воздухе это все может до тех пор, пока вдруг не прорвется наружу такими выплесками, возмущениями и действиями, что становится (всем и вдруг) совершенно непонятно, как же до сих пор все это – режим, власть, нынешние внешне незыблемые институты, начиная от полиции/милиции и кончая собесом, — еще держалось и не разваливалось, не разлетелось в пыль много раньше. Может, кстати, и без всякого «прорыва» начаться такое нервическое дергание власти и околовластных структур, утрачивающих уверенность в том, что они контролируют все и вся, и все идет как надо (а кто у нас когда точно знал – как именно надо?), которое по последствиям может оказаться много хуже иного бессмысленного и беспощадного бунта.

Впрочем, такое «висение в воздухе» может длиться годами и даже десятилетиями – без всяких значимых последствий. Власти к тому же витающие в воздухе миазмы недовольства подчас ощущают и периодически пытаются как-то излишнее давление стравливать, работать на опережение, учитывать почти неуловимое общественное мнение. То, как они это всякий раз делают, говорит скорее о том, что саморегулирование общественной системы на основе четко прописанных и всеми признаваемых правил в форме свободных выборов, независимого парламента и суда (так, чтобы не зависеть от того, уловит какой очередной начальник в очередной раз какие миазмы или нет) возникнет в нашей стране еще очень и очень нескоро. Или вообще не возникнет никогда.