Нечаянный мир

Оказывается, наш мир случаен. Оказывается, уже года два-три как страна должна была стоять в своей привычной российской позе — под ружьем, на марше, в осажденной крепости, «всегда на страже, всегда начеку», а точнее – не стоять, а вести небольшую, но, несомненно, победоносную войну. Войну милостиво объявлять, как только что выяснилось, не стали. И вот мы радуемся случайному миру, нечаянной, как это всегда, впрочем, бывало в русской истории, «гражданке».

Эту до сих пор никем не раскрытую тайну случайного русского мира самого конца ХХ- самого начала ХХ1 века открыл на днях президент, когда встречался по случаю Дня учителя с виновниками торжества. Мол, когда в начале его правления чеченские бандиты напали на Дагестан, то прорабатывалась задумка объявить мобилизацию. Надо полагать, все же частичную, поскольку должна же быть разница между мобилизацией на случай ядерного нападения державы вроде Америки и мобилизацией для усмирения нескольких нестроевых рот отмороженных исламских сепаратистов.

То, что задумку ту вполне могли бы претворить в реальность, сомнений как раз мало. В том смысле, что если бы там, наверху решили, что можно, нужно и вообще пора, то общество бы быстренько рассчиталось на первый-второй и намотало по-быстрому портянки, а с некоторым количеством вякающих не в тон вполне могла справиться всероссийская гауптвахта.

Задумка тогда, к счастью, по мудрой воле верхов, рассосалась. А может, к несчастью, потому как уже который год считающаяся регулярной армия мочит во всечеченском сортире примерно те же самые пару тысяч бандитов, которые, как утверждалось не раз и не два, были последней преградой на пути установления там прочного счастья, но, несмотря на, практически, каждодневные потери, эта пара тысяч все никак не кончится.

А то бы навалились всем миром, как на немца под Москвой в 41-м, и гнали бы потом этих масхадовых с басаевыми с боями и установлением по пути победоносного следования блокпостов для сбора «дорожной подати» с аборигенов до самой до Мекки или Медины, а то и дальше. Потому как доказано: мы ополчением, предварительно заманив врага зимой под стены Кремля, но не дальше, воюем куда лучше и задорнее, чем регулярной армией, а авралы и субботники нам ближе по нутру, чем фордовский конвейер или японско-германская человеконенавистническая пунктуальность.

Это я все не к тому, что вот начался осенний рекрутский призыв и раздались на необъятных просторах плачи да причитания про то, что армия никуда не годна, что в Чечне она и вовсе разложилась, что оскотинение в ней зашло уже за все разумные рамки, а бегут из нее хлеще, чем в 18-м веке от самых отпетых крепостников-душегубов.

Это я к тому, что сколь все же хрупка в русском мире грань между войной и миром. О том, как исконно хочется то ли сталинизма, то ли аракчеевщины.

Повинности хочется всеобщей. Планов – мобилизационных. Батюшек всех сделать капелланами.

Губернаторов – назначать приказами, и чтобы носили мундиры, а выражение лиц и направленность мысли подавляющего большинства из этого контингента уже и так вполне соответствует жизни цвета «хаки».

Чтобы памятники везде стояли – Дзержинскому, военачальникам, генералиссимусам.

Чтобы расстрелы вернуть. Публичные суды над олигархами, то есть нэпманами — врагами народа.

Чтобы жить по понятной и зычной, а посему – неоспоримой ни в каком, прости господи, суде присяжных команде.

Чтобы пайка была у всех одного размера, а у кого больше, то либо пусть ее тайно жрет, чтобы не смущать трудящихся, либо, если трудящиеся прознают, к стенке с конфискацией.

Чтобы вклады и займы в госбанк как бы сберегательный клали исправно, но чтоб потом, дурни, не спрашивали, где, мол, и дайте взад. Будут лишние – вернут, а не будут – государству виднее, как деньги применить.

Миллионов шесть только одних частных и не частных охранников по стране – хороший задел для мобилизации. А еще – спасатели, милиция, прокуроры, стройбаты. Все ходят в форме и управляются путем отдания им приказов. Рассуждения не приветствуются, выборы не практикуются, свобода шествий распространяется только по строго очерченному маршруту после отдания команды «вольно». Остальных тоже хотелось бы построить, да время еще не пришло, а сил не хватает.

Да что там охранники! Любой, практически, российский обыватель нынче – почти готовый солдат, только он сильно разболтался в последнее время. Много чего себе стал позволять. Ни в грош не ставит, к примеру, начальство, вслух подозревая его в неуставных с собой отношениях, разговаривать стали в строю о чем попало и громко, чуть что – отправляться в самоволку за рубеж более чем на 72 часа.

Однако солдатское нутро, если поскрести, обязательно в гражданах отыщется. Достаточно, к примеру, просто заглянуть в глаза первому встречному прохожему. С куда большей вероятностью он, в ответ на ваш слишком пристальный взгляд, неласково поинтересуется: «чего уставился, козел», — нежели, пусть и с натянутой улыбкой, отвесит вам на всякий случай вежливое «хэлло». Это потому, что первый встречный прохожий всегда начеку и ждет вражеского по отношению к себе подвоха.

Или, может, вы полагаете, к примеру, что если завтра сверху скомандуют, что, мол, наигрались, сворачивай массовку – выборы эти продажно-дурацкие, прессу эту тоже продажную и прочие демократические благоглупости, то возмущение некоторого (относительно небольшого) числа вошедших во вкус новой гражданской жизни перевесит многомиллионное «слушаюсь!» со стороны тех, кто не вошел, не вкусил и вообще не видит в том никакого для себя особого смысла – поскольку это не гарантирует халявной пайки?

Или вы полагаете, что всей этой жизни есть какие-то иные гарантии, кроме высочайшей на то воли и величайшей милости мудрых правителей, которым просто так сейчас удобнее. Что вовсе не означает, что едва станет неудобно, как они запросто, без тени сомнения в душе и на челе смогут и по-другому. А мы, разумеется, им в этом всегда поможем. Ибо не было еще в нашей истории случая, чтобы не помогли.