Искушенные люди

В канун собственного 59-го дня рождения любимый руководитель северной части корейского народа Ким Чен Ир сделал своему народу большой подарок. Он разом запретил в стране Интернет, мобильные телефоны и пейджеры.

Мир в который раз горестно посмеялся над сатрапом: мол, до каких извращений дошел деспот в глумлении над собственным народом. Мир сочувственно вздохнул, страшно жалея северокорейский народ, лишенный отныне связи с внешним миром, которой он, этот народ, впрочем, и так не имел.

А почему, собственно, этот огромный человеческий мир так уверен в себе и своей правоте? Почему он так упоительно самоуверен? Какие такие у него есть для этого основания? Может ли «свободный» мир похвастаться тем, что установленный статистикой процент счастливых людей в нем больше, чем в государстве, живущем по рецептам Ким Чен Ира? Вряд ли, как это ни печально.

Почему мир самонадеянно полагает, будто ему точно известно, что такое человеческое счастье, что такое прогресс и как конкретно выглядит душевное равновесие? Почему мир ни на секунду не может допустить, что северокорейский вождь на самом деле стремился подарить своему народу величайшее счастье. Ибо он одним указом лишил его ИСКУШЕНИЙ.

Северокорейский вождь — сознательно или нет — исходит из того, что раб, никогда не знавший свободы, должен быть счастливее, чем человек, брошенный на произвол этой самой свободы.

Что индивид, не познавший мук и страданий любви, вполне может довольствоваться в практической жизни сладострастием ненависти к ближнему во имя борьбы за существование с себе подобными, которых ничуть не жаль.

Что человек, лишенный в силу тех или иных причин терзаний выбора, в силу своей в общем-то примитивной человеческой натуры может к выбору вовсе внутренне и не стремиться. Что однозначность и монотонность бытия могут быть вовсе не так уж противны человеческой сути — вопреки утверждениям искусителей-философов и поэтов.

Что стремление к звездам было одним из величайших человеческих заблуждений, возникшем когда-то в одной бесцельно поднятой к небу голове и обнажившем величайшую слабость человека – звезды для него недостижимы, а потому стремление к ним вечно обречено на поражение, если поражением считать недостижимость результата и не впадать в мазохизм от бесконечного процесса поиска непознаваемого сквозь тернии ошибок.

Что возможность сравнивать порождает у людей не только стремление к лучшему, но и зависть к обладателю этого лучшего. Что возможность выбора чаще всего не осуществляется мирным путем и неизбежно – всегда! — сопровождается жертвами. И что эти жертвы – болезненны, а порой смертельны.

Мир гордится Интернетом, утверждая, что он связал людей Земли невидимыми нитями, сделав всех жителями одной «глобальной деревни», однако забывает при этом, что тот же Интернет еще сильнее разделил «односельчан», возведя вселенское одиночество индивида в абсолют privacy — этой величайшей из всех крепостей мира, внутри которой слабеющее человеческое «я» отчаянно и безнадежно в одиночку борется с одолевающими его комплексами, лишь множащимися по мере развития ее величества личности, которое человеческая цивилизация ошибочно с точки зрения философии чучхе поставила во главу угла того, что большинство считает прогрессом.

Изоляция в рабстве, нищете, невежестве и отсутствии любви к ближнему и к себе как к личности не может быть, если принять мотивы северокорейского вождя, признана априори человеческим несчастьем, ибо может быть познана лишь в сравнении с другими способами и формами человеческого бытия. Таким образом, лишив поданных возможности сравнивать и познавать, он открыл для них блаженство неведения.

Именно НЕВЕДЕНИЕ, получается, является наиболее безопасной формой выживания человеческих индивидов. Именно НЕИСКУШЕННОСТЬ предпочтительнее всего для сохранения психического равновесия. И именно удержание себя в границах обыденной реальности есть абсолютная гарантия того, что очередная попытка полета к звездам не закончится очередной катастрофой. Ведь все самолеты всегда возвращаются на землю. Так или иначе.

Так почему же мы с такой уверенностью осуждаем «бесчеловечный» поступок северокорейского вождя ? Почему боимся признаться в животном страхе перед неизвестностью выбора? Перед испытанием неравенством и, следовательно, перед субъективно понимаемой собственной ущербностью? Перед неготовностью рисковать? Перед искушением нечаянно полюбить и – с непростительно большой для нашей столь короткой жизни вероятностью – быть отвергнутым или, что еще хуже, разочароваться в осуществимости полета к этим вечно недостижимым звездам?

Осуждая Ким Чен Ира, многие из нас в душе стремятся туда — назад в прекрасное прошлое, где нет всех этих столь предусмотрительно запрещенных им опасностей. Нет рисков, ибо нет выбора. Нет больших потерь, ибо нет больших приобретений. Нет падений, ибо никто никуда не летает. Мы скромно называем это ностальгией по прошлому, стыдясь признать это страхом перед будущим.

Но если мы думаем, что нам подойдет такой примитивный рецепт, то жестоко заблуждаемся. Да, совершенно бесспорно высказанное кем-то из великих суждение о том, что если рабу сказать, что он свободен, то это еще не значит, что он СТАЛ свободным человеком. Однако, похоже, тот философ сказал не всю правду. Потому что, однажды освобожденный, раб уже НЕ СТАНЕТ вновь и рабом, а будет отныне вечно и, кажется, совершенно бесцельно и бесполезно мучиться свободой.