Советник. В 1962–1973 годах Бовин писал докладные записки и проекты партийных решений для ЦК партии. Работа называлась «группой консультантов», где вместе с ним состояли такие известные позже люди, как Федор Бурлацкий и Георгий Арбатов. Однажды группу молодых консультантов отправили писать очередной проект на загородную партийную дачу. Работа, шашлыки, спорт, бассейн. Как позже вспоминал Бурлацкий, для веселья кто-то из компании снимал все происходившее на старую 16-мм камеру, а потом показывал записанное на дружеских посиделках.
Более всего собравшихся забавлял могучий и голый Александр Бовин, вылезавший из холодного бассейна на открытом воздухе. Ну, вы понимаете, вода же была ледяная, смущенно оправдывался Бовин.
В ЦК Бовин уставал тем больше, чем дальше крепчала брежневская эпоха. Крамольничал о нежелательности ввода войск в Чехословакию, за что, наверное, многие его не любили. Даже работая консультантом, уходил в публицистику. Именно там в 1972 году и оказался. На месте политического обозревателя газеты «Известия».Журналист. В общем-то, журналистом Бовин был всегда. После судебной карьеры в забытом Хадыженске и до ЦК он сотрудничал с газетой «Коммунист», а уже после Старой площади оказался в «Известиях», потом на центральном телевидении, потом опять в «Известиях», на радио и телеканале ТВЦ.
В лифте издательства «Известий», где Бовин уверенно занимал примерно половину пространства, встретить его мог далеко не каждый советский человек, но знали его, тем не менее, абсолютно все. Все дело в «Международной панораме», где он в один прекрасный момент возник в качестве ведущего. Необычный, не всегда опрятный, без галстука и с хрипом в голосе. Большой головой заслонял почти все, что южнее экватора на политической карте мира. Его полюбили сразу, потому что он казался своим. Как тогда шутили, если советского человека беспокоил Гондурас и ему не хватало стабильности, значит, он насмотрелся Бовина.
При этом Бовин хотел писать книги (которых по итогам жизни оставил, кстати, более десятка). Еще он мечтал стать дипломатом. Лучше всего совместить оба желания.
Как он сам однажды рассказал, в 80-х мечтал уехать в Люксембург: тихо, никто не видит, можно писать книгу. Громыко съязвил: «Нет, Люксембург слишком мал для Бовина. Он туда не поместится».
Посол. Бовин прекрасно поместился в стране немногим больше Люксембурга. Он стал последним советским и первым российским послом в Государстве Израиль. Место в чем-то почетное, в чем-то «расстрельное». Потом он говорил, что предпочел бы, скажем, Исландию, потому что там не жарко и «нет никакого мирного процесса».Мирный процесс был не всегда мирным. После многолетнего перерыва в дипломатических отношениях Бовину приходилось с борьбой преодолевать израильский страх перед другом арабов. С такой же борьбой приходилось преодолевать иногда навязчивую дружбу палестинцев. Случилось Бовину в первый раз встретиться с главой ООП Ясиром Арафатом. Некоторых иностранных лидеров вроде Арафата, Хонеккера или Бокассы московские старцы приучили к долгим, местами жарким поцелуям.
Вот и тогда Арафат попытался повиснуть на Бовине, на что «товарищ посол» отвесил: «Целуюсь только с бабами».
Больше поцелуев не было.С израильскими политиками тоже приходилось непросто. Бовину они иногда не доверяли, хотя все равно уважали и даже любили. Есть добрая израильская легенда о совпосле Бовине, который мог очень складно говорить о тяготах жизни палестинцев, уплетая фаршированную рыбу на дипломатическом приеме.
Послом Бовин был, конечно, нестандартным. Он не просто не был карьерным дипломатом, послом он вообще стал почти случайно. Как шутил сам Бовин, как-то ему как журналисту довелось сопровождать министра Бориса Панкина в Тель-Авив. Панкин ткнул в Бовина на какой-то встрече и сказал: вот это наш посол в Израиле. Так и оказалось.
Политик. Политик из Бовина, по-честному, не получился. И это очень хорошо. В 1990 году политический обозреватель Бовин пошел было в Верховный совет по избирательному округу Загорска, но проиграл политическому обозревателю Александру Крутову. После такой обозревательской схватки Бовин стал одним из лучших российских послов, а Крутов политиком и телеведущим, все больше скатывающимся в шовинизм.
Еще одно. На одной из улиц в Яффе есть обычная стена, у рыбного ресторана. На ней израильтяне нарисовали граффити с лицом Бовина. Потому что Бовина знали и уважали почти все.
29 АПРЕЛЯ 16:56
