|
|
Напился, ругался, скакал как ковбой.
Проспался, смутился, покончил с собой.
Потащили меня супруга с тещей в Музей революции, который теперь Музей современной истории. На кино, говорят, все равно денег нет по твоей милости, а там выставка поучительная, хорошо бы и тебе, пьяная рожа, приобщиться. Чувствую, дело неладно. И точно. Выставка оказалась антиалкогольная, «‘‘Веселье’’ – похмелье». Два зала доверху набиты плакатами о вреде пьянства. 
«Куда ж вы меня,– говорю,– коровы, приволокли?.. Думаете агитацией своей усовестить?.. Да мы,– говорю,– с мужиками в коптилке на такой агитации лет двадцать колбасу резали да горькую кушали. И никаких угрызений, сплошная физиология». В общем, хотел сразу же уйти, да жена, бестия, уломала: «Перед мамой,– говорит,– неудобно. Ступай,– говорит,– в уборную, поправься. Я ведь знаю, что у тебя есть, бессовестный ты человек!»
И правда, дернул я полста и решил: смутить себя не дам, но посмотреть посмотрю, а может, каким плакатом разживусь, а то старая агитация от колбасы совсем непотребная стала – пришлось выкинуть. И вот смотрю я на антиалкогольные плакаты, а на сердце весна. Это же не агитация, а поэтическая ностальгия: сырок «Дружба», тройной одеколон, килька каспийская в томатном соусе. А тут еще беломор, портвешок… Даже самогонный аппарат выставили. Написано, что действующий.
Ну и плакаты, конечно, душу согревают не хуже «девятки» на румяной заре. Одни надписи чего стоят: «Радуйся Саша! Теперь водка наша! / Как же, знаю, Коля, я, теперь монополия» («Царствование Николая Последняго» В. Маяковский). Или: «Мы работать не хотим / Пойдем просвежиться / Голова у нас болит / Надо похмелиться».
А рисунки-то какие жалостливые. «Где деньги?» – возмущается тетка в желтом саване, напоминая, что «Когда ты пьешь, твоя семья голодает». «Папа, не пей» вторит ей рахитичный одноногий уродец с граненым бортовым вместо правой руки. Тут же таблицы, статистика заболеваний, связанных с «зеленым змием», больные органы соседствуют со здоровыми, последние румяны и самодовольны – это еще не агитация, а так, бирюльки двадцатых, когда за нэпмана-самогонщика еще не взялись как следует.
На следующем стенде уже коллективизация. Будь ты хоть трижды враг своему здоровью, но не смей вредить пятилетке. А не то сначала «Долбанем» (В. Дени, С. Соколов), затем «Ураганом откроем огонь», а потом и вовсе «Вырвем с корнем», и «Покончим навсегда с поповско-кулацкими праздниками, днями пьяного угара и религиозного дурмана».
Только я расчувствовался так, что впору снова в дальняк бежать, как теща лезет: «Гляди,– говорит,– Василий, какая картина проникновенная: ‘‘Напился, ругался, сломал деревцо – стыдно людям смотреть в лицо’’». А я ей: «Вы, мамаша, залезьте, мля, в свой гроб и не стучите костями. Сразу видно, что в музееведенье ни хрена не смыслите. Это не картина вовсе, а веха истории. Сломали дерево, а потом так застыдились, что ввели по все стране непродуманную антиалкогольную кампанию и перестройку».
И тут-то и наступило смягчение нравов. Если до перестройки пили в мы каптерке на мужике с огромным молотом, то потом стали пить на бабе с голыми титьками, у которой из голого профиля перья торчат. Не помню, как называется, помню только надпись «СПИД не спит!». Потом и она истрепалась. А нравы смягчились так, что приходится на Бритни Спирс с Киркоровым колбасу резать, и мы с ребятами совсем почти закусывать перестали – неохота об ихние сальные рожи закуску поганить.
Но скоро мы опять закусывать начнем. Даром что ли Минкульт, который «‘‘Веселье’’ – похмелье» для нас организовал, написал черным по белому: «Не пора ли, значит, граждане, возродить отечественный антиалкогольный плакат»?.. Теперь многое возрождают. И недалек час, когда мы снова будем под старый гимн культурно отдыхать под плакатом с родной советской свиньей, которая шпарит по тексту того же Михалкова: «Вот так со свиньями роднит себя иной».
14 ФЕВРАЛЯ 15:20
|
