Цивилизация
Судебное заседание по ходатайству Генпрокуратуры о продлении срока содержания под стражей Платона Лебедева должно было начаться в 10 утра. На первый этаж, где должен был заседать суд, не пускали никого, кроме судейских. Шесть судебных приставов внимательно проверяли адвокатские удостоверения. Сказали, что журналисты мешают другим заседаниям суда.
Все ждали Платона Лебедева. Корреспонденты и операторы с телевидения то и дело бегали во двор суда – посмотреть, не приехал ли автозак. В 10 часов приехал адвокат Евгений Бару. Следом за ним мимо журналистов пробежал прокурор Валерий Лахтин.
Через полчаса во двор суда завернул автозак. В кабине сидели двое напряженных милиционеров. За машиной бросились, волоча тяжелые штативы, телеоператоры. Включили камеры. Дверь автозака раскрылась. Вышел конвойный. Телеоператоры включили подсветку.
— Не толкайтесь! – крикнул кто-то. Во дворе суда было скользко.
Через минуту стало ясно, что автозак, конвой – все это обман. Из двери кузова вместо Платона Лебедева показалась девушка с пластиковым пакетом в руках.
Она глянула вниз и испугалась. Было высоко, а роста в ней было мало.
— Снимите меня, пожалуйста, — попросила девушка милиционеров. Явно стесняясь включенных камер, они аккуратно взяли ее под руки и опустили на землю.
Журналисты вздохнули и пошли обратно, ко входу в суд.
— Они его в восемь привезли, пока нас не было, — сказал кто-то из телевизионщиков, — показывать, наверное, боятся.
Между тем агентство «Интерфакс» передало, что суд начался и Лебедев уже там. Странно: никто не видел, чтобы девушка из «Интерфакса» куда-нибудь звонила. Сама она, услышав сообщение, стала улыбаться так, будто она – значительное лицо.
В одиннадцать к журналистам вышел адвокат Евгений Бару.
— Мы попросили вызвать в суд «скорую помощь» для освидетельствования Платона Лебедева в связи с его плохим самочувствием, --
Бару выглядел раздраженным и озабоченным. — Он жалуется на высокое давление. Врачи вчера мерили – у него 165 на 115 второй день держится. Говорит, с ним даже врач из Матросской тишины приехал. И вообще он плохо выглядит – его шатает, лицо красное, правый глаз не открывается. Судья вызвал «скорую». Объявлен перерыв на час. Осмотр будет проходить без нашего участия — так решил судья. Если признают, что он не способен принимать участия в заседании, будем требовать его переноса на понедельник.
И Бару ушел курить. Через сорок минут приехала «скорая». Встревоженные журналисты принялись обсуждать состояние Лебедева. Кто-то сказал, что у него вегетососудистая дистония. Через час «скорая» уехала, а адвокат Бару снова вышел к журналистам. Те замерзли и уже не задавали вопросов.
— Судья Расновский снова объявил перерыв на час, — заявил Бару. — Он говорит, что Лебедеву необходимо отдохнуть.
Оказалось, что бригада «скорой» осмотрела Лебедева и сделала ему укол.
Однако выслушать заключение врача судья Расновский решил в одиночестве и даже попросил адвокатов выйти. Они отказались, и тогда судья отпустил медиков, так и не узнав у них главного – может ли Лебедев участвовать в заседании или нет. А если не может, если его удар хватит прямо в суде? Что тогда?
Бару снова ушел. Но долго ждать новостей журналистам не пришлось.
Оказалось, что в Басманном же суде рассматривался иск голландского подданного Олега Жирова к Минфину – у него на «Норд-Осте» погибла жена, и он требует компенсации. Его адвокат Игорь Трунов, увидев журналистов, сразу же дал на ступенях суда импровизированную пресс-конференцию.
— Нам отказали по всем пунктам – и в моральной, и в материальной компенсации. Судья сказала нам, что басманное правосудие отличается от любого другого, хотя уже были прецедентные решения других судов, — заявил защитник жертв теракта.
Не дослушав адвоката Трунова, журналисты вдруг снова устремились к дверям первого этажа. Вышел адвокат Бару и сказал, что они
заявили отвод прокурору, потому что тот заинтересован в деле – говорит, Платон Лебедев угрожал ему лично.
Судья Расновский удалился на совещание.
Потом Бару вышел снова и сказал, что в отводе прокурора отказано и они заявили отвод судье, потому что он не выдает медицинских документов о состоянии Лебедева.
Судья снова пошел совещаться сам с собой.
Процесс затягивался, журналисты как-то скисли.
Между тем самое интересное разворачивалось этажом выше. Там по коридору гулял молодой человек в плохом черном костюме – прокурор Антон Трошин. Он разговаривал по мобильному телефону.
— Да, — четко говорил он, — первый этаж блокирован моими людьми. Все стоят на лестнице. А мне не понравился тот бардак, что был здесь в прошлый раз.
Прокурор Трошин выглядел хорошо и чувствовал себя уверенно. Совсем не так, как адвокат Евгений Бару. Девушками из информационных агентств, здоровались с Трошиным и кокетничали. Пока могли. В пять часов их всех выгнали из здания суда.
— Ваше время вышло, — сказал судебный пристав, — суд закрыт.
Журналисты вышли на улицу. До восьми вечера им пришлось греться в машине РТР. Судья Расновский продолжал заседать. Он отклонил ходатайство о своем отводе, а потом часа два принимал решение по существу дела.
--Чего он так долго-то, — недоумевали замерзающие журналисты, — и так ведь понятно все.
И действительно: в восемь вечера судья Расновский принял решение оставить председателя совета директоров МФО «Менатеп» под стражей еще на три месяца — до 30 марта.
Дальше события стали развиваться неожиданно стремительно. К суду подъехали два микроавтобуса с людьми в штатском — один к главному выходу, другой к боковой двери у выезда из двора. Телевизионщики бросились к первому, фотографы ко второму.
Казалось, фотографам повезло больше — Платона Лебедева выводили из боковой двери. Выглядил он и правда плохо: согнувшись в три погибели с трудом поспевал за оперативником, прикованный к тому наручниками.
Но, как говорят на телевидении, «получить картинку» не удалось никому. Увидев фотографов, люди в штатском набросились на них.
— Что это мы тут снимаем-то, а? — зло твердил один, стараясь вырвать камеру у фотографа Газеты.Ru.
Тем временем микроавтобус сдал назад. Фотографы отскочили. Платона Лебедова повезли в СИЗО Матросская Тишина.
— Вот пусть и отпразднует там Новый год, — хихикнул вдруг небольшой человечек в черных кожаных куртке и кепке, весь день не отходивший от журналистов. Журналисты оглянулись. Человечек поспешно исчез в темноте судейского двора.
