Цивилизация
Эль Греко (1541–1614)
Об Эль Греко — испанском греке и любимце всех художников-модернистов — после его смерти забыли почти на 300 лет. В юности Эль Греко учился иконописи, в Венеции поступил в мастерскую Тициана и испытывал сильное влияние итальянцев-маньеристов. Однако критиковал «Страшный суд» Микеланджело за слабость письма. В 1576-м художник перебрался в Испанию, чтобы служить королю Филиппу II Испанскому, собственно, Эль Греко его прозвали именно здесь, добавив артикль «эль» к итальянскому прозвищу Греко. Религиозный надрыв в его работах сочетается с буйством контрастных цветов и резким светом. Сегодня игнорировавший все живописные нормы грек считается изобретателем универсального языка барокко. Его удлиненные формы и динамичную манеру письма без конца цитировали авторы от Поля Сезанна до Джексона Поллока.
Франсиско де Сурбаран (1598–1664)
Франсиско де Сурбаран — это та самая испанская живопись, которую в современной ему Европе недолюбливали за схожесть мадонн с черноглазыми крестьянками и отсутствие равнения на итальянцев-классиков. Севильская школа, к которой принадлежал художник, варилась в своем котле вдали от придворного искусства. Сурбаран на заказ писал одновременно простые и монументальные полотна для храмов и монастырей (самое известное — грандиозная композиция в несколько метров «Апофеоз Фомы Аквинского»), в Мадриде работал над (излишне декоративными) подвигами Геркулеса и не гнушался портретами. Практически все свои произведения он писал исключительно с натуры. В 1634 году Сурбаран получил титул придворного живописца. За глубокий колорит, сильный свет и суровость образов его прозвали испанским Караваджо. Его святой Родригес, например, напоминает одновременно исполненного мудрости старика, глазеющего в небо, и классическую статую. На картине «Младенец Христос», которую показывают в Пушкинском, намеренно увеличенная, как под лупой, фигура мальчика торжественно «падает» на зрителя с холста.
Бартоломе Эстебан Мурильо (1617–1682)
На Бартоломе Мурильо закончился так называемый золотой век испанской живописи, который традиционно ассоциируется с именами де Сурбарана, Диего Веласкеса и Хусепе Риберы. Он совмещал легкую кисть и мягкий цвет с правдивостью в изображении фигур. Всего Мурильо написал больше 450 картин: целые толпы Марий (и ни одной, которая бы походила на другую), святые, списанные с натурщиков из народа, мальчики, девочки, бродяжки, играющие в кости или продающие фрукты. Прославили Мурильо 11 картин, созданные для местного монастыря ордена францисканцев. Правда, и он не избежал критики в «излишнем реализме». Сегодня его картины хранятся в Лувре, Эрмитаже, собраниях Мадрида и Берлина.
Христиан Вильгельм Эрнст Дитрих (1712–1774)
Христиан Дитрих считается одним из лучших подражателей итальянских и нидерландских классиков — «художником всех школ» или попросту талантливым эпигоном, способным безукоризненно воспроизвести произведения мастеров от Позднего Возрождения до раннего академизма. В 18 лет он сумел за два часа написать картину, которая так поразила короля Саксонии Августа Сильного, что он оплатил Дитриху обучение живописи в Италии и Нидерландах. В 1741 году он был назначен придворным художником Августа III в Дрездене. Он писал бытовые сценки в стиле «малых голландцев», копировал Рембрандта, Караваджо и Рубенса. В последние годы жизни был директором школы живописи при Мейсенской фабрике фарфора и преподавал в Дрезденской академии искусств. Сегодня его имя стало синонимом слепой приверженности классическим образцам.
Ангелика Кауфман (1741–1807)
Гавриил Державин в своей оде, посвященной немке Ангелике Кауфман, называл ее «подругой муз». Она дружила с Гете и позировала Джошуа Рейнольдсу, но сама при этом всю жизнь металась между карьерой певицы (против которой восставал отец) и живописью. Она стала единственной женщиной, которой разрешили копировать произведения классиков в Миланской галерее, и одним из основателей Королевской академии художеств. Участвовала в росписи собора Святого Павла в Лондоне. В начале своей карьеры она писала почти фарфоровых пастушек на фоне идиллических пейзажей. Перебравшись в Австрию, занялась церковными фресками, а затем в Италию, где писала портреты придворных. Ее работы, не обремененные излишним драматизмом и внутренней глубиной, тиражировались и мгновенно расходились по Европе. Сегодня Кауфман немного подзабыли. Вероятно, из-за того, что соединившая легкомысленность с вполне классицистической манерой художница так и осталась синонимом обожавшей ее эпохи, не сумев вырваться из нее.
