Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Семейный уют эпохи расстрелов

Бора Чосич «Роль моей семьи в мировой революции»

Выход книги Боры Чосича «Роль моей семьи в мировой революции» — очередная попытка продвинуть югославского постмодерниста из Берлина – пронзительного, во всем нам близкого, опоздавшего и трудноразличимого в литературных забегах последнего десятилетия.

В «Междусловье», обращенном к русскому читателю, Бора Чосич определяет свой литературный метод. Или стиль. Или творчество. Или что там можно сказать о текстах, подписанных его именем, обозначенных автором как «веселая наука болтовни» и восходящих к прошлому, когда человек «только учился извергать миллионы букв, которые иной раз не могли вступить между собой в связь»

На самом деле буквам в романах Боры Чосича далеко до миллионов. Там и слов то не так много.

Связь между ними условна. Иногда фразы в диалогах и описаниях звучат смешно. Иногда напыщенно. Или с вдруг открывшимся новым, не предполагаемым, смыслом. Описывать словами прозу Чосича – дело безнадежное. Тут хотя бы ощущение от нее передать.

«Мама вновь принялась страдать от осенней печали. Сначала мама подолгу молчала, потом начинала рыдать. Мама каждую новость сообщала так, как будто где-то что-то горит».

Чосич родился в 1932 году. На момент описанных в «Моей семье» событий ему одиннадцать. Он в этом романе периода второй мировой войны в оккупированном немцами Белграде – ребенок.

Именно так – мир оккупации, прихода сербской освободительной бригады и русских войск глазами ребенка — толкуют программный текст Чосича.

Но это вряд ли. Развиты в романе все примерно одинаково. Что родители и старшие родственники. Что маленький поэт и революционер Бора Чосич. Уровень сознания примерно одинаков. И съехали с него все примерно в одну и ту же сторону. В результате чего и родился этот самый их мир, который аккуратно выкладывает словами автор — по технологии, известной любителям Платонова и Хармса. И заново и независимо выведенной без скрещивания Чосичем.

«Вацулич привел товарища, весьма сомнительного. Товарищ сел за стол, вытащил тетрадочку и сказал: «Сначала посмотрим, нет ли в этом доме врагов!». Мама воскликнула: «Боже сохрани!». Дедушка сказал: «У нас один враг – клопы!».

Вацулич сказал: «Они наши!»

В «Наставниках», которые собственно не роман, а такой же сборник вполне самостоятельных произведений, Чосич выходит за рамки семьи, плотно вбитой в комнатку в коммунальной квартире. В «Байках бабки Катарины», в маленьких очерках и зарисовках, преподается природоведение и мироустройство по Чосичу. Мир этот забавен и едок. За метафизическими брожениями в природе и обществе следить любопытно. Но все же здесь не так уютно, и все тянет вернуться к «Роли моей семьи…». С годами смыслов в этом тексте рождается все больше.

«Вацулич сказал: «Будущее будет совсем другим». Мама спросила: «Почему?». Тетки сказали: «Бывают мгновения, которые неповторимы, хотя и печальны». Отец сказал: «Надо подумать!». Дядя сказал: «Эх, спеть некому!». Тетки возразили: «Почему же?».

Кажущаяся простота этой жизни соблазнительна. Очень хочется разобрать конструктор, выделить составные детали. Воспроизвести по собственному усмотрению.

Выяснить: если все так просто – откуда жизнь?

Плотность семейки Чосичей чревата рождением от взрыва будущей Вселенной. Только взрыва нет. Вещество этих персонажей пластично, податливо и вечно, благодаря своей неизменности. Они очевидны, предсказуемы и живучи, как бактерии в серном источнике или на дне извергающегося вулкана. Мир Чосича не безумен, как может показаться. Потому что не лишен смысла. Смысл — в этой самой неизменности семьи Чосичей и ее отдельных частей.

В семействе роли распределены, характеры статичны, реакции персонажей предсказуемы. Мама всегда готовит, заботится о сыне, впадает в меланхолию. Отец – пьяница, неудачливый коммивояжер. Дядя – мастер по женской части и трезвенник по мысли. Дедушка – мизантроп, резонер. Тетки – сентиментальные плаксивые дуры.

И все, что на них сыпется в виде безумных событий и лишенных смысла платоновских формул из смеси освободительных военных речей и революционного новояза, они пропускают через себя, оставаясь невредимыми, поскольку неизменны. И кажется, именно поэтому они переживают и переживут и пришельцев-немцев, и освободителей из сербской армии в виде капитана Вацулича и его товарища по фамилии Строгий, который ловко скручивает руки проволокой парикмахерам, официантам и вышивальщицам инициалов на немецких платках, изнасилованных сгоряча русскими солдатами, чтобы вывести их из города и поскорее расстрелять.

Члены семьи Чосича неизменны,

что бы ни творилось под окнами, на улице, в головах соседей и их собственных, в собственной квартире, из которой их выселили в одну комнату. И это чувствуют оккупанты, соседи, люди, лишившиеся из-за войны ремесла, солдаты освободительной армии и строители великого будущего по образцу великого Сталина. И все собираются в комнате Чосичей, как в Ноевом ковчеге, и цепляются за эту их неизменность, чувствуя в ней тот самый единственный смысл.
«…Соседи ругались, стучали в стенку и пели, дедушка сказал: «Вокруг нас все с ума сошли, но будем надеяться, что это пройдет». Мама возразила: «Никогда!».

Безумие и абсурд в книгах Боры Чосича можно отслаивать сколько угодно, снимая, как чешую с лука, оккупацию, разборки освободительной армии, чистки улиц от людей во имя чего-то там грядущего, соседей, проблемы поэзии, идеологии и полового созревания во внутрисемейных разборках.

Книга одинаково точно описывает и то время, в котором творится действие, и времена грядущие — будь то войны в той же Югославии через сорок лет или российские путчи девяностых годов, бандитские стрелки, переделы собственности, этнические чистки, международные трибуналы, упоения на спасителей и захватчиков, мечты о строительстве новых миров или счастье от разрушения старых. Или просто утомление от вечно пьяного и в конце концов бросившего тебя мужа, гулящего брата, занятого рискованными делами сына и вечно брюзжащего отца.

Литература – это то, что не сиюминутно и именно поэтому отлично подходит к любой минуте. Как в предыдущей, так и в последующей жизни не зависимо от эпохи и стран, в которых она протекает. Вот о чем так кстати напоминает Чосич во времена книг, время которых начинается месяцем выпуска и заканчивается годом участия в конкуре на очередную литературную премию.

Бора Чосич. Роль моей семьи в мировой революции. СПб, «Азбука-классика», 2009.

Новости и материалы
В Германии подняли вопрос о поставке Украине дальнобойных ракет Taurus
Тренер ЦСКА назвал игрока РПЛ, который доставляет больше всех проблем
В Польше подняли в небо авиацию
Страны ШОС выразили готовность помочь России в расследовании теракта в Подмосковье
Российская теннисистка не смогла выйти в финал турнира в Майами
«Яндекс» натренировала нейросети на защиту интернет-пользователей от мошенников
На Украине отменили воздушную тревогу
В Крыму предостерегли Францию от нападений на Россию
Ведущего передачи «Такси» Куличкова госпитализировали
В бразильском Ресифи загорелся небоскреб
В РКН назвали число удаленных опасных материалов из соцсетей в 2023 году
В Норвегии подняли вопрос о расследовании применения Украиной противопехотных мин
В МИД России указали на отсутствие реакции Совета Европы на теракт в «Крокусе»
Лавров рассказал о гарантиях безопасности в случае переговоров по Украине
Минобороны сообщило о ночной попытке ВСУ атаковать Белгородскую область
Пленный солдат ВСУ рассказал о том, как выжить в горящей бронемашине
В Московском зоопарке рассказали, когда панда Катюша уедет в Китай
Стало известно, как повлияла высокая ключевая ставка ЦБ на покупки россиян
Все новости