Цивилизация
Идея диковатая, но безобидная – предложить мастеру трудночитаемой прозы писать рассказы для железнодорожного глянца и развлечения элитных пассажиров. Тут как-то все сошлось. И главный редактор РЖД-шного «Саквояжа СВ», председатель жюри «Русского Букера» Александр Кабаков в бесплатном журнале мог публиковать, что хотел. И Ольге Славниковой — автору, заслуженно получившему эту премию, тема железнодорожных путешествий оказалась близка. И писать можно было не рассказики для журнальчика, а сразу будущий сборник.
Сборник написался и вышел. Совершенно неожиданный для творчества автора и железнодорожно-развлекательной темы.
Однажды Славникову сравнили с Набоковым. Сравнение пристало с оговорками: «Набоков в юбке».
Он же «из Екатеринбурга». Сравнение с ближним по времени гением сравниваемому не обидно. Шекспир в юбке – смешон. Набоков в том же – закрепляет сходство. Прозу Славниковой называют «метафорической».
Метафоры, сравнения, переносы, уподобления в такой прозе – не прием, а условие и способ воссоздания мира до праматерии и первичного духа, в котором все было едино. А теперь разлетелось. И восстановимо только через открытие тех самых первоначальных сходств и единств.
Чтение и для посвященных увлекательно-утомительное. Пропущенная метафора застревает на периферии сознания, тянет вернуться. По дороге теряешь собранное.
Тут как с движением глаз при разглядывании Моны Лизы.
Кто видел диаграмму – тот поймет. Только в «метафорической прозе» за этими постоянными возвращениями к деталям картина иногда расплывается до полного исчезновения. Тут есть какой-то секрет создания подобным способом совершенной вещи, когда из сближений далекого в цепочках неожиданных сходств складывается единственно возможная цельная картина.
Славникову тянула тайна легкого жанра. Детектив, фантастика, мистика, триллер. За их сочинителями она признавала безусловный дар. Простая, кажется, вещь – забросить в завязку вопрос и дотащить на нем интерес читателя до финала. Но не всякому пишущему серьезное этот простенький дар дан.
«Трудное я уже написала», — говорила Славникова о собственных романах «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» и «Один в зеркале». Хотелось написать «легкое».
Загадки в десятке рассказов сборника Славниковой – только с виду стопроцентно жанровые. Столкнется ли на испытаниях сверхскоростной поезд со своим двойником-призраком? («Русская пуля» — фантастика). Соблазнят ли соседки по купе мужчину-неудачника в международный женский день? («Норковая шапка В.И. Падерина» — любовная сказка). Какую пакость устроит провинциальным донне Анне и дону Хуану статуя покойного мужа Анны, погибшего в разборке бандита по кличке «Командор»? («Статуя Командора» — мистика). Что скрывает в своем доме, дважды сметаемом гигантским смерчем, бывший популярный актер Смоляков? («Старик и смерч» — рассказ-катастрофа).
Ольга Славникова заметила как-то о попытке знакомого написать «постмодернистский триллер»: «Постмодернисткий написался, триллер – нет».
То же, собственно, произошло и с рассказами самой Славниковой. Рассказы есть. Мистики, детектива, фантастики в них — чуть.
Все эти ставшие привычными в современной литературной реальности допущения — скучный менеджер-ловелас, оказавшийся случайным убийцей, племянница престарелой тетушки – тайная шаманка, устраивающая почти насильно ее пожилое счастье, организатор экстримного отдыха пресыщенных богатством – маленький добродетельный дух, наставляющий толстосумов на путь истинный – они этой славниковской прозой поглощаются, тут же изменяя свои состав, природу, предназначение. Сами превращаются в литературу.
Тем не менее, новая книга Ольги Славниковой – вовсе не еще одна безуспешная попытка автора интеллектуальной прозы сыграть не в свою игру.
Что-то произошло в этих историях.
То ли капельки жанра сработали, как катализатор, и запустили процесс некой новой кристаллизации. Или точно ощутимое суженное пространство вагона и купе заставило пристальнее вглядеться в характеры персонажей. Только замкнутый цикл воспроизведения мира в подобиях перестал быть самодостаточным. Он разомкнулся. Персонажи вошли в него и подчинили себе, своим отношениям и тому, что должно с ними случиться. Действие в развитии отношений и конфликтов двинулось с курьерской скоростью. Промелькнувшая за окном метафора уже не требует немедленного возврата и не разрушает целостности.
Десяток рассказов составили единую книгу вовсе не потому, что так или иначе зацеплены они за рельсы, вагон и тамбур для курящих.
Иные истории и вовсе оторвались от путей и вокзалов. Да и не в железках тут дело. Повозившись безуспешно с жанрами чуждыми, Славникова как бы невзначай создала свой собственный авторский жанр. Легкостью превращений он ближе всего к сказке. В нем живет совершенно оригинальный мир, движимый им же самим творимым волшебством. Только в этом мире статуя Командора может ввалиться к донне Анне, чтоб загладить вину принудительной скорби, несчастье всей жизни бизнесмена-неудачника оказывается в его старой шапке, источающей запах шоколада, и спасение пропившегося и забытого в болотном торфе поселка становится возможным благодаря живущим в нем сестрам Черепановым, умудрившимся соорудить из покореженного железа паровоз с двигателем системы «самогонный аппарат».
Ничего более сообщить об этом мире не читавшим книгу Славниковой не представляется возможным. Кроме, пожалуй, единственной подробности. Зародиться такой мир мог только в голове автора, давно и внимательно живущего в России.
Ольга Славникова. Любовь в седьмом вагоне. М.: АСТ:Астрель, 2008.
