Цивилизация
Перед выходом книги Сергей Жуков рассказал, как он над ней работал. Идея посетила его в самолете с бригадой шоу-звезд, летевшей на сборный концерт. Будущий автор «Звездопада» на секунду представил, что будет, если они все разобьются. Страна останется без песен. Ведь тех, кто летит здесь, заменить некому. Кто, например, сможет сочинить и спеть: «Ты целуй меня везде, 18 мне уже»? Никто, конечно.
Потом Сергей Жуков прочел много детективов и триллеров и стал писать свой роман. Создавал главу. Отдавал ее журналисту и автору нудноватых политических текстов Максиму Петренчуку, чтобы тот причесал, «добавил воздуха и солнышка». Получалось классно!
На самом деле «воздуха и солнышка» после правки Петренчука в романе прибавлялось немного. Если честно – там нет ни того, ни другого. Звезды в романе певца существуют так, как могут существовать только звезды.
В кромешной тьме и безвоздушном пространстве.
Авторы очень беспокоились и предупреждали читателей, чтоб они не пытались угадать, кого из звезд шоу-бизнеса они изобразили под тем или иным вымышленным именем. А вот это – напрасно. Никого из известных исполнителей, продюсеров, директоров телеканалов, журналистов под вымышленными Жуковым именами узнать нельзя.
Дело в том, что реальные звезды, они все-таки чем-то очень похожи на людей. Например, у них разные лица, голоса, характеры, привычки. Вне сцены они даже, наверное, по-разному смеются, сердятся, плачут.
В этом смысле герои жуковского романа вовсе не люди. Это такие хармсовские «рыжие человеки» без глаз, ушей, головы и внутренностей. Однако и рыжими, и людьми их можно назвать условно.
Говорят они точно под фанеру — одним и тем же голосом главного героя, народного артиста и продюсера с несценичным именем Феликс Абрамович Серебрянников.
Но и сам Феликс Абрамович говорит не так, как обычно разговаривают люди, а так, как, по мнению Жукова с Петренчуком, должны говорить герои романов.
Вот, например, образчик нежной беседы Феликса Абрамовича, утомленного славой и длинноногими шлюхами, с романтической студенткой театрального вуза, в которую он, к своему ужасу, кажется, влюбился.
— Хочется чего-то более конструктивного… Хочется найти настоящий смысл жизни и настоящий путь… — жалуется звезде Полина, похожая на Монику Беллуччи.
— Не надо зацикливаться на этих глупых и никому не нужных карьерных вещах, — увещевает Полину влюбленный Феликс Абрамович.
Авторы видят своего героя завистливым, самолюбивым, ненавидящим конкурентов, постоянно всем доказывающим, что он – лучший. Видят, наверное, очень ясно и убедительно. А передать этого не могут.
Хотя и очень стараются.
Феликс Абрамович, которого все вокруг достало, все время ругается. По пустякам и по-крупному. Но ругань у него получается какая-то тоскливая и неубедительная. Не зажигает. Обильная приправка матом – тоже не помогает. Авторы чувствуют это, ищут новых выразительных средств и, не найдя, прибегают к средствам графическим, известным из практики СМС и электронной переписки. Особо эмоциональные реплики они набирают ПРОПИСНЫМ ШРИФТОМ, в сети именуемым «капслоком» и часто наказываемым административными взысканиями.
Однако очень скоро оказывается, что слишком частое использование этого нелитературного приема проблемы не решает. Ведь накал страстей — он разный. Одно дело, когда герой орет на секретаршу. Другое – на жену. И третье – высший накал страсти – когда он орет во время долгожданного полового акта на романтическую Полину, забивая ее кулаками до смерти за разочаровавшее его неромантическое слово.
Не беда — в ход идет еще одна компьютерная заготовка.
Реплики героев снабжаются некой суммой восклицательных знаков. По количеству воскликов можно определить степень душевного смятения героя. Например, когда Феликс Абрамович узнает, что сын его подсел на героин, он, естественно, таращит глаза и орет: «ЧТО?» После вопроса следует ровно пятнадцать восклицательных знаков. Его жена Марина огорчена куда меньше. В ее репликах на ту же тему всего три восклика.
Подсчет знаков очень кстати. Он отвлекает от генеральной сюжетной линии, заставляющей всерьез переживать за рассудок авторов. Чтоб доказать, что он самый крутой продюсер, Феликс Абрамович устраивает грандиозное телешоу «Звездопад» с участием всех-всех звезд. У него их целый список. Параллельно он составляет список конкурентов и завистников, которых с удовольствием и довольно садистскими способами убил бы. Потом оказывается — эти списки совпадают. Феликс Абрамович решает совместить шоу с массовым убийством.
Всех заманивает в герметичный зал и пускает ядовитый газ. И с торжествующим хохотом — пулю себе в лоб.
Заметив некоторый перебор, авторы заставляют Феликса проснуться в эпилоге в самолете со всем этим звездопадом на борту. Феликс, чувствуя, как ему хреново после кошмарного сна, придуманного ему Жуковым, идет в кабину пилотов подержаться за штурвал. Понимает, что вся эта звездная шайка действительно у него в руках. Бросает самолет в пике. В стране – траур.
В общем – полный ЗВЕЗДОПАД!!!!!
Все было бы понятно, если бы роман был составляющей некоего шоу-проекта. И такой проект есть. Готовится к выходу новый альбом с тем же названием, что и книга, и распятым на фоне сыплющихся на город поющих звезд Жуковым на обложке. Там внутри – звездопадный хит. На презентации романа крутят песни «Руки вверх». Визжащие фанатки рвут одежду со своего кумира – им все равно, что бы он ни написал.
Но Сергей Жуков почему-то убежден, что они с Петренчуком в самом деле написали роман. Более того. Уже написан второй роман. И третий — наполовину.
Странно все-таки. Ведь никому и, в первую очередь, самому Жукову, не приходит в голову называть строки «Ты целуй меня везде, 18 мне уже» — стихами». А тут – роман.
Наверное, здесь какой-то свой звездный задвиг. Пол Маккартни и Мадонна, например, думают, что умеют писать детские сказки. Сергей Жуков – романы-похороны.
Сергей Жуков, Максим Петренчук «Звездопад. Похороны шоу-бизнеса». М. 2008. АСТ-Астрель.
