Любовь и томографы

Теперь, когда у нас наконец-то есть гравитационные волны (а то как мы без них жили?), а наука, как назло, еще больше всего выдумывает (чтоб только нас, обывателей, позлить или напугать), не грех вспомнить слова Станислава Лема, который писал, что от лучины до газовой лампы прошла тысяча лет, а от газовой лампы до лазера — сто.

То есть мы с вами теперь живем с ускорением. Летим в футурологические тартарары.

А так хочется никуда не бежать, жить по старинке. Сесть, так сказать, у камелька.

Поэтому забирайтесь-ка поскорей в кресло с ногами, обутыми в мягкие тапочки, закутывайтесь в уютный весенний плед, возьмите в нежно скрещенные ладошки чашку горячего какао («какавы», как вы говорите) и давайте поговорим о простом.

Простом, как дрова. Или лучина.

Поговорим о ваших изменах.

О том, как вы изменяли вашим партнерам. И необязательно физически. Может быть, просто в воображении, в голове. Но обязательно изменяли. Не отнекивайтесь! Недавно проклятой наукой это опять было доказано.

…Хелен Фишер (американский антрополог, исследователь человеческого поведения и автор методик самосовершенствования) относительно недавно провела исследование с использованием томографа, смысл которого сводился к следующему.

Она клала добровольцев, утверждавших, что они сейчас пребывают в состоянии сильной влюбленности, в глухой медицинский ящик, напичканный сложной электроникой, уходила в специальную комнатку, нажимала нежным пальчиком на кнопку переговорника и спрашивала у них, как часто они думают о том человеке, в которого влюблены.

Они — эти жертвы науки, безумцы или просто бескорыстные герои просвещения — лежали в задраенном медицинском гробу, покинутые всем белым светом, и глухо отвечали: «Весь день и всю ночь, если не сплю. Люблю!»

Я лично не переношу томографы. Я там был. Если бы меня туда опять положили, я бы сказал, что всех ненавижу. Всех, включая Хелен Фишер. А вот они — нет!

Лежат, как цуцики, шевелят пальцами ног, смотрят в стучащий с разным ритмом близкий потолок и говорят: «Весь день и всю ночь, пока не сплю».

— Уверены? — спрашивает Хелен Фишер.
— Абсолютно, — отвечали они.

Но Хелен Фишер не унималась.

Последний вопрос в череде бесконечных остальных, который она задавала своим пленникам, был такой: «А вы бы умерли за него?»

— Да, — глухо отвечали люди прямо из брюха адской машины.

Быстро сказка сказывается. Но не быстро томография делается.

Зашумело выезжающее устройство, вывезло добровольных Ион из брюха кита, встали они на резвые ножки, побежали в госпитальный буфет пирожки с повидлом есть. А Хелен Фишер за работу! Сверяет графики, циферки пишет. Анализ результатов проводит. И вот к каким удивительным выводам Хелен Фишер пришла.

Самое простое, что выяснилось в течение этого эксперимента, было то, что, оказывается, за любовь отвечает тот же участок мозга, который активизируется в тот момент, когда люди закидываются кокаином. Из чего мы можем сделать вывод, что любовь — зло.

(Карандышев в «Бесприданнице» убил Ларису именно в измененном состоянии мозга. Так что предлагаю его оправдать!)

Но самое интересное уточнилось позже.

Стало очевидным, что три эмоциональные формации мозга — страсть, любовь и привязанность — к сожалению, не всегда взаимосвязаны.

То есть вы можете испытывать глубокую привязанность к постоянному партнеру и одновременно при этом переживать интенсивную влюбленность в кого-то другого. Но и это еще не финал!

Испытывая глубокую привязанность к постоянному партнеру и переживая интенсивную влюбленность в кого-то другого, вы еще можете параллельно вожделеть людей, не имеющим к этим двум никакого отношения. Правда, мило?

Иными словами, мы способны любить нескольких людей одновременно. То есть вы можете лежать ночью в кровати с любимым человеком и метаться, как Анна Ахматова, бегающая то в будуар, то в молельню в известном ждановском постановлении, между глубокими чувствами к одному человеку и серьезными романтическими привязанностями к другому. Это похоже на то, как если бы в вашей голове происходило собрание, а вы бы решали, на сторону какого докладчика вам встать. Вот этот такой халёсенький, с графином. Но и второй тоже ничего. При галстуке и с красной папочкой. Где написано «Мои рацпредложения».

Можно предположить, что для своего эксперимента Хелен отобрала только сексуально озабоченных маньяков и истеричек. Но это не так! То, что мы одновременно можем спать с любимыми людьми и в этот момент представлять себе кого-то постороннего (например, Джонни Деппа), — наша каждодневная сексуальная рутина.

Иными словами, мы совсем не созданы для счастья. У нас слишком сложный для этого мозг.

После того как я об этом узнал, мне вообще расхотелось с кем бы то ни было спать.

Впрочем, никто особенно и не предлагает.

Скоты!

...Кстати, о мозге и томографе.

Я его действительно ненавижу. У меня клаустрофобия. Но два раза, когда меня туда клали по медицинским показаниям, чтоб не начать там биться, как придуманный Гоголь в гробу, я прибег к простому, как мычание, фокусу. ( А любовь — это и есть мычание.) Я представил себе лицо человека, которого тогда любил. И начал повторять (с мужественно плотно зажмуренными глазами, потому что если бы я их открыл, то уже никакая любовь мне бы не помогла): «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

И страх отступил.

Это был один из самых сильных эмоциональных опытов в моей жизни.

Надо просто держаться за жалкую нитку «я люблю тебя», и у тебя, возможно, будет шанс выбраться из гоголевского ада. Если он, конечно, не продлится вечно.

…Второй раз романтическая любовь мне уже не помогла. И тогда я, заключенный в эту проклятую капсулу, представил себе лицо мамы, которую реальную (не на фотографиях) вообще-то плохо помню, потому что она умерла в свои 29 лет, когда мне было всего шесть, и стал повторять про себя это бесконечное, как выкрики кукушки в подмосковном лесу, «я люблю тебя, я люблю тебя» так же отчаянно и долго, как в первый раз.

И клаустрофобический страх опять был побежден любовью.

— Мимими! — скажет мой воображаемый читатель. И я его понимаю. Но я очень вам советую это хотя бы раз попробовать.

Есть ситуации, когда нас никакая любовь не спасет, и мы предадим, опустимся, уничтожим и себя, и тех, кого любили.

Но пока нас не превратили в загнанных крыс боль, унижение или страх за свою жизнь, у нас всегда есть шанс выкарабкаться по этой шаткой веревочной лестнице.

Чтобы потом — в момент секса с любимым человеком, за которого мы в любой другой ситуации готовы отдать жизнь, — представить кого-то еще.

А потом обхватить изменническими руками ее или его голову и прошептать на ухо: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю».

По-моему, это просто ужасно.