Цивилизация
Слышали ли вы новость? Курение на летних площадках ресторанов запрещено, если они имеют пол или навес. Так решил Роспотребнадзор.
В Париже, значит, курить на террасе можно, а вот в России, где есть Роспотребнадзор, нельзя. В Риме, где куда ни плюнь везде кватроченто, высокое или позднее Возрождение, курить можно, а в Торжке — нет.
В Амстердаме на балконе курят не только табак, но и черт знает что, а в Петербурге девушка всего лишь вынимает сигарету из сумки, выходя из зала, где слушала «Соловья» Алябьева (не закуривает, прошу обратить внимание, а только вынимает, крутит в нежных тонких пальцах, вся бледная от перенесенного эстетического наслаждения), а на нее уже шикают, провожают возмущенными взглядами. Некоторые даже осеняют себя крестным знамением.
Неудивительно, что там, у них, все загнивает и вообще творится евросодом. А у нас, тут, где Роспотребнадзор, лепота и благочиние. Роспотребнадзор еврокурения не допустит!
Впрочем, Таможенный союз (даром что не Европа) тоже не дремлет. Дай, думает, тоже что-нибудь запрещу. Например, кружевные трусы. Запретил. Сидит, довольный. «Ваш ход, Роспотребнадзор?»
И вот Роспотребнадзор наносит параллельный удар. Кто быстрей!
Когда по интернету прокатилась волна сообщений о запрещении кружевного белья, все девушки очень перенервничали. И некоторые юноши.
После уже выяснилось, что все всё не совсем правильно поняли. И замглавы Минпромторга РФ Виктор Евтухов объяснил нам, что никакой проблемы с женским бельем нет, и откуда взялись слухи о возможном исчезновении кружевных трусов из продажи, он не понимает. Потом помолчал и добавил: «Лучше вообще хлопчатобумажные носить».
Но нам уже было все равно! Потому что вы слышали очередную новость? Нет? Ну так я вам опять расскажу! В Думе предлагают запретить продавать алкоголь по праздникам и в выходные дни. Что, выкусили? Что бы еще запретить? Таможенный союз корчится в родовых муках зависти, но ничего пока в ответ придумать не может.
Ну ничего. Мы подождем.
Дорогие Таможенный союз, Роспотребнадзор, Дума и россияне! Вы что, совсем обалдели?
Вы все хотите запретить?
Не все? Отлично! Тогда сейчас будет небольшой мысленный фортель. Но нам не привыкать. Мы все живем в мире фортелей, которые проделывают с нами. Переживете и мой.
Итак. Был такой удивительный поэт. Николай Заболоцкий. Он не только курил (а кто не курил?), но еще и сидел в лагере. При нашей прекрасной советской власти, адепты которой очень хотят вернуть ее символы на наш флаг и в общее употребление.
Ну сидел и сидел. Кто не сидел? Тоже мне — удивили. Дело не в этом. А в том, что, когда он вышел — после тьмы потерянных лет, совсем другим человеком, узнав что-то, чего и знать не надо (потому что еще Шаламов говорил, что лагерный опыт — это антиопыт и ничего человеку полезного дать не может), — он много рассказывал близким про свою жизнь там. За чертой.
И его рассказы были ужасны. Но говорил он про все эти нестерпимые вещи так просто, как будто говорил о ряженке или простокваше. И только в одном случае ему изменяло его привычное хладнокровие.
Он рассказывал, что иногда начальник лагеря (сытый и холеный) спрашивал у вохры пониже рангом:
— Ну что, есть у вас такой заключенный Заболоцкий?
— Есть! — отвечала вохра.
— А что? Пишет он сейчас стихи или нет?
— Не пишет! — вытянувшись по струнке, отвечали ему.
— Ну, вот и хорошо, — отвечал начальник. И, довольный, откидывался на спинку стула.
И только тогда, когда поэт Заболоцкий рассказывал про это «пишет он сейчас стихи или нет» и про это «ну, вот и хорошо», его голос наливался гневом и отвращением. И по лицу пробегала судорога.
И вот эта судорога омерзения Заболоцкого любому нормальному человеку очень понятна, а удовлетворение его начальника лагеря — нет.
Ибо что ему в том, пишет стихи зэк под таким-то номером или нет? Тебе-то, сытый, какая разница? А ответ прост.
Чистое зловредство. Удовлетворенное любопытство паука, даже не ползущего посмотреть, насколько плотно завязла бедная муха в его клейкой паутине. Он и так знает: плотно. Достаточно подергать одну нитку, и по ней придет ответный истерический сигнал, беззвучный крик, отчаянный мускульный выкрик, попытка вырваться.
— Хе-хе, — говорит паук. — Врешь, не уйдешь!
Вот и люди, которые множат и множат запреты (на чулки, на кружева, на курение в открытом пространстве, если там есть настил), испытывают, по-видимому, те же паучьи чувства. Но паука хоть как-то можно понять.
Но кроме чистого зловредства есть еще чистое сиротство.
И эти сироты — кругом. Сплошной детский дом, а не взрослый мир. Проведите эксперимент: напишите где-нибудь в интернете, что вам не нравится этот новый закон про запрет курения на верандах. И сразу придут взрослые дяди и тети, которые вам напишут, что они чихают от табака, кашляют, покрываются пятнами и что очень хорошо, что вам все запретили. Жалко, что не сожгли! Вас.
Некоторые, впрочем, пойдут дальше. Решат, если не сжечь вас, то по крайней мере утопить. Ну а если не утопить, то обрызгать.
Недавно, в струе новых запретов, некоторые прогрессивно мыслящие молодые люди, без всякого разрешения властей, но при полном попустительстве полиции, ходили рядом с вокзалами и большими магазинами и прыскали на сигареты тех, кто стоял и курил в недозволенном месте.
Тушили пожар табакокурения, так сказать. Стоит человек, курит, цыгарку в кулачке зажал, к нему подошли, задали два-три необязательных вопроса, облили водой сигарету, пошли дальше. Приятно же? Приятно!
Когда еще тебе позволят поунижать людей, если не прикрывшись законом? Разрешили бы обстригать насильно, как коллаборационисток (женщин, живших с немецкими солдатами в годы оккупации Франции), и возить их на машинах по улицам Парижа, остриженных, растоптанных, бессильных что-то изменить в этом унижении, когда им глумливо, как собачкам, клали ладонь на младенчески голую голову, — то возили бы. Охотники бы нашлись.
— Кого везут?
— Курильщика!
— Молодцы! Давайте еще ему в рожу чем-нибудь плюнем!
Чистой безникотиновой слюной.
Но страшно и противно даже не от этого. А оттого, что находится в этой среде условных коллаборационистов человек, сразу согласный с тем, что его будут гнать, ограничивать и унижать. Вот он пишет в социальной сети: «Чем больше меня, дурака, будут ограничивать, тем будет лучше лично для меня».
Отличная логика, не правда ли?
— Кого это там везут, остриженного налысо? С глумливой ладонью добровольного охранника на голове?
— Эссеиста Воденникова! Он курил в неположенном месте!
— Отлично! Давайте еще пойдем и плюнем в него. Чтоб курить было неповадно. Потому что если мы не плюнем в беззащитного человека — у нас опять разовьется астма, аллергия, пятна и какой-то особенно загадочный в наших широтах тропический ленточный червь.
Какие же вы все-таки лапочки, господа!
