Санкционное мясо

Лучшие тексты сочиняют не писатели с именем: их пишут анонимные авторы ведомственных пресс-релизов. Вот прекрасное из последнего:

«Главное управление по борьбе с контрабандой ФТС России (ГУБК ФТС России) успешно завершило 2014 год проведением комплекса масштабных оперативно-разыскных мероприятий на северо-западе России, в результате чего пресечен ввоз более 300 тонн «санкционного» мяса из Европы… Предположительно мясо ввезено из Германии. В остальных пяти контейнерах при их вскрытии и досмотре обнаружены товары народного потребления, не соответствующие заявленным к таможенному оформлению фирмой-поставщиком. С целью введения таможенников в заблуждение контейнеры-термосы, в которых ввозилось мясо, перед ввозом в Российскую Федерацию были перекрашены, чтобы выглядеть одинаково и не походить на контейнеры, в которых перевозят мясо».

Тут тебе и возврат к давно забытому советизму «товары народного потребления». И детективный сюжет с перекрашенными «в одинаковое» контейнерами. И конечно, само это «санкционное мясо», да подавятся им наши враги, предположительно из Германии.

Этот текст — документ эпохи, а не только занимательная беллетристика.

Мы, несомненно, снова будем бороться с «дефицитом товаров народного потребления» и поднимать «народное хозяйство» вместо экономики. Капитализм снова станет у нас «миром наживы и чистогана». За спинами мифических «укрофашистов» опять будет стоять «американская военщина», она же «гидра империализма». Советское телевидение в его информационно-аналитической части уже восстановлено, не хватает только репортажей о невиданных успехах простых российских тружеников в борьбе за урожай и импортозамещение. Но и они уже появляются. Весь мир опять будет представать в наших новостях исчадием ада, а мы — оазисом истинного счастья простых людей, именно простых — сложных мы не любим. Последним островом свободы, не считая Северной Кореи, тем более что братья Кастро начали мириться с Америкой.

Все будет хорошо, как говорит нам — всегда именно в будущем времени — уже лет двадцать «Русское радио» и примерно тысячу лет любая русская власть.

Правда, есть проблема. Знаете, какую угрозу россияне считают главной для России? Ответ содержится в свежем опросе Левада-центра. Нет, это не вступление Украины в НАТО. Не нападение на нас США. Не засилье либеральных ценностей и попрание «традиционных». И даже не потеря духовных скреп.

Самой значимой угрозой для России большинство россиян считают рост цен и массовое обнищание населения.

По данным Левада-центра, так думают 54% наших соотечественников. В январе 2014 года эта угроза тоже доминировала, только тогда ее называли 49% респондентов. Отвлечь россиян от опасений личного экономического краха ни Крымом, ни Донбассом за год не удалось. Вот только вероятность этого краха в силу наших «геополитических триумфов» и реакции на них мирового сообщества сильно возросла.

Есть расхожее убеждение, будто российская власть своей нынешней политикой защищается от призрака «майдана», который она углядела три года назад в мирных уличных акциях протеста на Болотной площади. Что наша необъявленная война с мировым порядком затеяна лишь для того, чтобы транслировать россиянам один внятный сигнал: смотрите на судьбу Украины, вот что бывает из-за «майданов».

О том, что «майданы» обычно бывают там, где дискредитировавшие себя режимы в принципе невозможно поменять правовым путем, нам, естественно, не говорят.

Но вот парадокс: при всей разнице своих текущих политических историй Россия и Украина сходятся на траектории самоубийства национальных экономик. Запросто может так получиться — все к тому идет, — что для жизни рядовых россиян эффект нашего «антимайдана» окажется не менее разрушительным, чем эффект «майдана» (а на самом деле катастрофы украинской государственности при Януковиче) для жизни рядовых украинцев.

Революция и контрреволюция могут приводить к одинаково катастрофическим последствиям для жизни людей, если нация не занимается развитием своей страны. «Майдан» дал Украине исторический шанс начать заниматься собой. Увы, Россия сейчас всецело поглощена сдерживанием Украины от этого развития, а не только от далекой и туманной перспективы ее «европеизации».

Вместо того чтобы кормить и доить своих коров, мы все оставшиеся силы тратим на то, чтобы скорее сдохла корова у соседа.

Еще одним важным мотивом нашей постолимпийской политики принято считать желание власти удержаться любой ценой. «Любая цена», вообще говоря, обычный российский прейскурант. Политические потрясения и распады Россия переживала именно из-за того, что власть думала о себе, а не о стране. Однако безопасности самой российской власти «антимайдан» тоже не прибавил.

Теперь, как мы знаем, нашему конституционному строю и территориальной целостности (почитайте определение госизмены в российском законодательстве) может угрожать даже мать семерых детей из богом забытой Вязьмы — такие сильные мы стали за этот год.

Еще, говорят, наша власть хотела повысить себе рейтинг. Не развитием же экономики его повышать — это долго и ненадежно. Маленькая победоносная война куда эффективнее. Особенно если не превращается в долгую и заведомо проигрышную.

Вряд ли власти спокойнее с отросшим рейтингом, когда за нее готовы голосовать три четверти населения, но при этом больше половины сильнее всего боятся обнищания. У Сталина, например, вообще не было рейтинга: попробовали бы недобитые социологи честно спросить у людей, что они думают о вожде. И главное, попробовал бы кто-нибудь ответить что-нибудь непочтительное…

Итоги нашего «антимайдана» могут оказаться для России не менее разрушительными, чем исход тяжелейшего политического кризиса и войны для Украины.

Пока у нас сражаются с санкционным мясом. Потом, как это уже не раз бывало в российской истории, захотят превратить нас с вами в мясо пушечное. Ничего не меняется: нет человека — нет проблемы. Собственный народ и происки внешних врагов — единственные, но неистребимые помехи на пути нашего процветания. Да и нужно ли нам оно?

Власть хочет процветать сама, чтобы народ защищал ее собой от мифических угроз, не задавал ей никаких вопросов и даже не думал менять. И еще — это обязательно, — чтобы все боялись нашей непредсказуемости и несгибаемости. Сами не живем и другим не дадим.