Цивилизация
Всего пару лет назад о В.И. Ленине в православных СМИ говорилось практически одно и то же: давайте уже захороним его тело и перевернем эту страницу истории. Но не захоронили. И вот сегодня украинский ленинопад вызывает множество откликов, причем исключительно отрицательных, от самых разных православных публицистов и священников — и тех, кого мы привычно относим к числу охранителей, и тех, кого принято считать вольнодумцами. На сайте «Православие и мир» представлена целая палитра мнений о том, почему это плохо, несвоевременно, неправильно.
Казалось бы, христиане первых веков — стали бы они протестовать, если бы толпа снесла памятники императорам Нерону или Диоклетиану, самым жестоким гонителям христианства? Вряд ли. А Владимир Ильич превзошел их всех, и не было в истории русской церкви человека, который причинил ей больше вреда, с чьей легкой руки пролилось больше крови православных.
Татары, и те храмов не жгли и попов не рубили, кроме как непосредственно в момент набега, и даже товарищ Сталин в 1943-м круто развернулся лицом к церкви, за что его и по сей день чтут иные православные.
Но Ленин, Ленин-то — главный и несомненный враг во всей истории. Как можно сожалеть об уничтожении его мемориалов, тем более в соседней стране?
Особенно показательны два выступления игумена и профессора МГУ Филиппа Симонова. В одном он сообщает, что памятники Ленину, хоть они и идолы, ему никак не мешают. А в другом, опубликованном всего через два дня, ниспровергает идола, который, несомненно, мешает, и этот идол — А.И. Солженицын. Вот уж, казалось бы, писатель, который сделал как никто другой много для утверждения тех самых традиционных ценностей русского мира, о которых сегодня постоянно говорят православные. Но игумен Филипп считает: «Архипелаг ГУЛАГ» еще как-то годится в части личных мемуаров, а вот историческое исследование «Красное колесо» — полный провал. Впрочем, уже и «Архипелаг» не нужен, потому что давно исчезла та аудитория, к которой обращался Солженицын: советская интеллигенция.
Впрочем, дело даже не в аргументах, разителен контраст тональностей. Ленин — ну что ж, пусть будет, не мешает… Солженицын?! Да кто он такой! Да как же можно!
А если учесть, что в этом году патриарх Кирилл впервые, насколько я могу судить, наградил Г.А. Зюганова церковным орденом (и об этом мне уже доводилось писать), означает ли это поворот церкви к коммунизму и его вождям, прошлым и нынешним?
Всё несколько сложнее. Для кого-то, конечно, ленинопад — несомненный признак того, что значительная часть украинского общества стремится как можно дальше уйти от того самого «русского мира», где на всех главных площадях стоят памятники Ленину. Они в этой картине мира как березки или матрешки — признаки этнические, а вовсе не идеологические. Примелькался Ильич, притерпелись мы к нему, уж как-нибудь бы и дальше… А эти что, эти зачем?
Кто-то может испытывать банальную зависть: мы вот долгие годы не можем даже несчастную станцию метро «Войковская» переименовать, хоть и названа она в честь организатора убийства царской семьи Петра Войкова, всё топчемся, всё ведем переговоры не пойми с кем не пойми о чем — а украинцы ишь какие прыткие!
Есть и такие, кто считает: нехорошо сносить вообще любые памятники, пусть остаются как напоминание о нашей сложной истории. Правда, можно быть уверенными, что про памятник Гитлеру где-нибудь в Берлине или Таллине они бы так ни за что не сказали.
Наконец, говорят, что снос пусть даже и не самого лучшего памятника буйной толпой — символ той самой майданной стихии, от которой с ужасом отшатывается Россия. Дескать, памятник, конечно, лучше бы убрать, но по решению городских властей, цивилизованно, без фанатизма, и чтобы никто не ушел обиженным.
И в самом деле, когда одна часть общества в агрессивной форме навязывает свою волю остальным — это не самая лучшая модель развития, она чревата гражданской войной, что и показывает украинский опыт.
С этими аргументами, кстати, я готов в значительной мере согласиться, хотя понимаю и другое: не будь этого самого стихийного порыва масс, не было бы и той России, в которой мы живем сегодня. Она все-таки родом из 1991 года, и, как ни парадоксально, именно низвергнутый памятник Дзержинскому проложил дорогу в Кремль советским чекистам.
Но почему все-таки именно украинские памятники Ленину становятся «точкой сборки» для православной общественности, которая давно и достаточно радикально разошлась по множеству других частных вопросов?
Православие по определению консервативно. Но консерватизм бывает очень разным. Тот же Солженицын для многих — мракобес, шовинист, антисемит. Но, наверное, никто не откажет ему в творческом подходе и в стремлении жить по нравственным идеалам. А вот это как раз крайне неудобно. Его имя уже пытались использовать по текущей идеологической надобности в середине девяностых, сразу после его возвращения, как же: самый знаменитый борец с коммунизмом поможет справиться с Зюгановым! А он тут же начал обличать новые порядки дикого капитализма…
Избранные цитаты из уже покойного классика недавно снова достали из запасников: традиционные ценности, собирание русских земель, наш Крым (а заодно и Северный Казахстан, Назарбаев намек сразу понял). Как это будет неприятно слышать либералам-западникам! Но вчитались…
В «Красном колесе» показано, как империю в начале века развалили не большевики и не агенты чужих разведок, а прежде всего некомпетентные правители, социальная несправедливость, война под надуманными лозунгами, косность одних и несдержанность других.
А тот же «Архипелаг», он, если вчитаться, про то, как опасно всемогущество идеологически мотивированного государства, как легко оно превращает людей в расходный материал. Ну разве не крамола выходит?
Консервативный лозунг наших нынешних времен: ничего не трогайте, а не то выйдет намного хуже. И Ленин, пожалуй, самый лучший символ, самое главное огородное пугало: вот видите? Вам мало? Еще хотите? Ничего, совершенно ничего не трогайте, в первую очередь — самого Ленина! Мы к нему уже привыкли, притерпелись, и дети наши привыкнут, и внуки, и правнуки. Будет он как часть пейзажа, как березка или матрешка, в самом деле…
На улице Лубянка строится огромный храм, посвященный российским новомученикам. А на Лубянскую площадь вернется, возможно, памятник тому человеку, который их новомучениками сделал.
И никакого противоречия в этом нет, решения принимаются практически одними и теми же людьми. Это в проклятые девяностые велись баталии между «коммунистами» и «демократами» (впрочем, и те и другие очень своеобразно понимали идеологию, от имени которой говорили). Сегодня найдена формула национального согласия: мы все — лучшие, все победители и всё у нас лучшее вместе и по отдельности. И Ленин лучший, и новомученики, и либеральные демократы голосуют за батюшку царя вместе с коммунистами, а если какая неувязочка получается, это нам пофиг. Главное — стабильность и консерватизм как сохранение этого наилучшего возможного порядка вещей, а кто будет с ним спорить — тот враг.
Очарование этой простой логики настолько велико, что ей поддаются и многие православные, хотя, казалось бы, читают в одной древней книге про своего Учителя. Его ведь считали возмутителем спокойствия, ниспровергателем основ и даже потом распяли во имя стабильности и сохранения традиционных ценностей.
Но это уже совсем другая история.
