Цивилизация
Неоднозначный НЭП
«Крокодил», родившийся весной 1922 года в качестве воскресного иллюстрированного приложения к «Рабочей газете», — ровесник НЭПа. Гражданская война и «военный коммунизм» остались в прошлом. И первое противоречие, моментально бросающееся в глаза, — жесткое неприятие НЭПа «пролетарским» журналом.
Казалось бы, новая экономическая политика, провозглашенная партией большевиков, разработанная Лениным, одним из вождей мирового пролетариата, не должна была так яростно критиковаться. Но факт остается фактом.
НЭП сразу становится жупелом и мишенью для самых злых и непримиримых карикатур и фельетонов.
Противоречия тут никакого нет. Новая экономическая политика была признанием поражения большевиков и именно так воспринималась и партией, и всем обществом. Программа партии, практически без изменений взятая из «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса, была буквально выполнена еще в 1919-м. Однако
вместо коммунизма, счастливого бесклассового общества, в основе которого лежит свободный радостный труд, получились «военный коммунизм», разруха и голод, карточная система.
Промышленность остановилась, пролетариат стремительно люмпенизировался. Обложенное разверсткой крестьянство в 1921 году начало подниматься уже против большевиков. Хуже того, стали подниматься и рабочие, вооруженные лозунгом «За Советы без большевиков». Последними каплями стали голод в Поволжье и Кронштадтское восстание.
Ленин с горечью признает, что в стране, где 80% населения составляет мелкобуржуазное крестьянство — по сути, классовый враг победившего пролетариата, — немедленный переход к коммунистическим отношениям невозможен. Большевики вынуждены были отступить, признать необходимость реставрации капитализма. Поэтому НЭП сродни позорному Брестскому миру, а нэпман — временно одержавший победу враг.
Как далеко придется отступать и сколько времени продлится этот отход от коммунистической идеи, не знал в то время никто. Поэтому в одном из первых номеров «Крокодила» можно встретить Ленина в окружении красноармейцев и с подписью «Отступление до урожая».
Эффект, которого удалось добиться простым разрешением свободной торговли и заменой продразверстки продналогом, похож на чудо.
Уже в 1922-м, в разгар голода, в крупных городах начинают появляться не просто продукты, а деликатесы. К концу года частные лавочки торгуют шоколадом и сыром, свежими фруктами и овощами, мясом и рыбой. Жизнь постепенно налаживается, и душераздирающие картины голода в Поволжье постепенно сменяются вполне буржуазным бичеванием лентяев, пьяниц и бюрократов.
Колебания «Генеральной линии»
Разразившийся еще при жизни Ленина идеологический кризис вылился после его смерти в ожесточенную внутрипартийную дискуссию. «Крокодил», конечно, не мог остаться в стороне. Журнал стал мощнейшим оружием против несогласных с «линией ЦК», которая впоследствии превратилась в «генеральную линию».
При этом нелепо считать эту самую «линию ЦК» какой-то четко определенной политической или экономической программой. Напротив, до начала 30-х она колебалась настолько часто, в зависимости от того, кто в данный момент претендовал на роль главного идеолога, что удержаться в ее рамках, сохранив хоть какие-то убеждения, было практически невозможно.
«Крокодил» то обрушивается на левую оппозицию, требующую ускоренной индустриализации, то на «правых уклонистов», призывающих не слишком усердствовать с этой самой индустриализацией.
То он бичует «перегибщиков», которые «рассереднячивают середняка» и огульно записывают в кулаки самых прилежных и трудолюбивых крестьян, то обрушивается на оппортунистов, не замечающих и покрывающих происки кулака — последнего классового врага, подлежащего уничтожению. Но не проходит и пары месяцев, и те, кто недавно боролся с оппортунистами, оказываются «головокруженцами» и «загибщиками».
Как общество поддается безумию
И все же самое сильное ощущение от погружения в мир «Крокодила» — это скорость изменения общественных настроений. Большевики, претендующие на приверженность материализму и следованию объективным общественно-политическим законам, любые проблемы объясняют субъективными факторами, происками врагов и заговорщиков.
Громкие политические процессы, начиная с дела «Промпартии», мгновенно превращают начавших привыкать к общественному миру и экономической стабилизации граждан в жаждущую массовых казней безликую массу, требующую немедленной расправы над разоблаченными врагами.
Том «Слова», над которым я непосредственно работал, — это попытка взглянуть на 1922–1937 годы через призму главного сатирического журнала страны, а после рассказать об увиденном. Попытка, предпринятая человеком с советским и постсоветским опытом. Человеком, который, в отличие от живших в те годы, знает сегодня конец этой истории.
***
Первый выпуск «Истории глазами Крокодила. ХХ век. 1922–1937» в трех томах («Люди», «События», «Слова») вышел в ноябре. Остальные три выпуска появятся в феврале, мае и сентябре 2015 года, всего запланировано 12 томов. Поддержать проект можно здесь.
