Цивилизация
В городе Алчевске Луганской области 300 жителей голосованием приговорили одного «подозреваемого» в изнасиловании к смертной казни, а второго — к отправке на фронт. «Подозреваемый» в данном случае — понятие условное, потому что приговоренный племенным способом — поднятием рук — не имел процессуального статуса.
В связи с произошедшим один из заметных лидеров сепаратистов Алексей Мозговой, который и вершил этот «народный» суд, произнес дидактическую речь по поводу того, как должны вести себя русские женщины: «Если я завтра увижу в кафе, в кабаке хоть одну барышню, она будет арестована… Женщина должна быть хранительницей очага, матерью. А какими матерями они становятся после кабаков?.. Дома села, пирожочков напекла, отпраздновала 8 Марта. Пора вспомнить, что вы русские! Пора вспомнить о своей духовности!»
Говорят, слова Мозгового были вырваны из контекста и что на самом деле он так дискутировал с отцом одного из насильников, заметившим, что часть вины лежит и на нескромном поведении изнасилованной девочки. Но в любом случае слова про «аресты барышень в кабаках» уже ушли в народ.
Алексей Мозговой, как и многие другие заметные лидеры сепаратистов, «человек из ниоткуда», солист мужского хора, бывший сотрудник военкомата, находившийся на заработках в России.
Война дала ему все: карьеру, славу и, главное, власть над людьми, которой у него никогда бы не было, если бы он не держал в руках оружие и не управлял множеством вооруженных повстанцев.
Механика вознесения таких лидеров давно известна и блистательным образом показана А.С. Пушкиным в «Капитанской дочке»: это в чистом виде пугачевщина. Причем, как и во времена Пугачева, за «народным» лидером подконтрольное население автоматически признает легитимность. Впрочем, опыт той же Украины в гражданской войне показывает, что главное для местных — выжить, поэтому, какая бы власть ни пришла — белые, красные, махновцы, они, естественно, подчиняются ей.
Под дулом автомата проголосуешь и за смертную казнь, и за аресты посетительниц кафе.
Симптоматично, что новая власть, получившая легитимность внутри республики в результате выборов 2 ноября, никак не одернула Мозгового. Значит, с управляемостью в регионе или с представлениями о нормативном поведении в ЛНР серьезные проблемы.
В ДНР таких эксцессов пока не было, хотя еще в августе в республике ввели смертную казнь за особо тяжкие преступления, в том числе мародерство. Но кто способен сейчас измерить степень контроля за полевыми командирами и их готовность прислушиваться к указаниям «законно избранных властей»?
Кто будет наводить мало-мальский порядок на территориях самопровозглашенных непризнанных государств? Есть ли основания считать горячую фазу войны законченной, если возможны такие эксцессы со стороны командиров? Являются ли люди, которые не могут контролировать «свои» территории, субъектами дальнейших переговоров — с Украиной, Россией, представителями международных организаций? Все эти вопросы остаются открытыми.
Действия полевых командиров, устраивающих суды и казни по своему усмотрению, подрывают веру в то, что руководители территорий юго-востока Украины договороспособны и управляют хотя бы самими собой. Неслучайно российское руководство уходит от однозначного признания этих выборов.
Казус Мозгового симптоматичен еще и тем, что «народная» мораль, которую проповедует командир, перекочевала из маргинального дискурса радикальных националистов в пропагандистский мейнстрим. Та модель правильного поведения русской женщины, которую яркими мазками изобразил лидер повстанцев, конечно, очень похожа на норму в фундаменталистской версии ислама. Но при этом вполне тянет и на массово одобряемую россиянами духовную скрепу.
К тому же веры в свое правосудие у нашего общества осталось немного, поэтому и институт «народных судов» не кажется таким уж ужасающим. Прошлогодний опрос ФОМ показал, что только 2% россиян безоговорочно верят в честность и непредвзятость наших судов. При этом больше половины, 57% из опрошенных, уверены, что в суды стоит обращаться только в самом крайнем случае, если другие способы не помогли.
Между правосудием по звонку и «народным правосудием» ЛНР разница, конечно, есть. В одном случае судей подменяет собой власть, в другом — народ. И есть подозрения, что гражданам — причем далеко не только тем, кто живет на территории ЛНР, — второй способ кажется куда более справедливым.
