Цивилизация
Успешный сбор подписей под петициями – вначале о включении одобривших «антисиротский закон» думцев в прилагаемый к «акту Магнитского» список невъездных в США россиян, а затем и о санкциях лично против Владимира Путина – вызвал в Государственной думе ярость.
Там заговорили о том, что в случае, если эти петиции повлекут реальные последствия, Россия и США «окажутся на грани холодной войны».
На самом деле на грани, если не за гранью «холодной войны» оказываются не Россия и США, а «системные» политические круги и значительные по численности группы российского же населения, протестующие против циничных и чудовищных, с их точки зрения, новаций Думы. Что же касается петиций, то тут следует внимательно посмотреть на формальную сторону предпринимаемых действий. Потому что ситуация, мягко говоря, неоднозначна.
Возможность подать петиции, о которых идет речь, – это сетевой инструмент, предложенный правительством США своим гражданам для того, чтобы, как говорится в главе «Вопросы и ответы» проекта We the People на сайте американского Белого дома, «правительство услышало голос американцев»: «We the People помогает Белому дому понимать точку зрения американского народа и вести с ним конкретный и адекватный разговор». Иначе говоря,
этот инструмент вообще-то не предназначался для трансляции взглядов и пожеланий граждан иных стран.
Тем не менее фильтров, которые мешали бы иностранцам подписываться под петициями в We the People, не поставили. Это дало возможность начать масштабную акцию, больше, впрочем, напоминающую флешмоб, чем прямое действие.
Разумеется, большинство поданных в We the People петиций, по числу подписей под ними требующих официальной реакции чиновников Госдепа, получило в ответ того или иного рода отписки. В нашем случае ситуация и вовсе непредсказуема: в том случае, если подписи под петициями о Думе и Путине будут подвергнуты хотя бы минимально внимательному рассмотрению, скорее всего, возникнет проблема – следует ли американской бюрократии реагировать на запросы со стороны неграждан, пусть даже и отпиской. Может возникнуть и желание в будущем снабдить этот проект электронной демократии фильтрационной системой, чтобы более не попадать в такое положение.
Невозможно ставить под сомнение искренность, с которой тысячи наших сограждан бросились ставить подписи под упомянутыми обращениями к Белому дому. В конце концов,
во многом они доведены до этого тем, что не видят возможности найти правду ни в каких инстанциях своего отечества.
Как говорят приветствующие массовое подписание американских петиций российскими гражданами активисты, «любые средства тут будут хороши».
В самом общем смысле эта акция может иметь последствия политического, хотя и непрямого характера. Ею как поводом могут воспользоваться заинтересованные сенаторы и конгрессмены, чтобы приступить к новым действиям в рамках законных процедур, расширяющим действие «акта Магнитского». Как история она может быть использована американской прессой, потому что тут есть очевидная драматичность, и потому что она, в общем, прецедентна.
Однако ни к каким конкретным решениям Белого дома акция сама по себе, конечно, не приведет. Кроме, разве что, как уже упоминалось, введения дополнительных фильтров в систему электронной демократии. Что же касается нашей внутриполитической ситуации, тут эта акция, вне сомнений, будет способствовать поляризации взглядов, росту взаимных упреков и оскорблений.
Судьбу «антисиротского закона» она не решит, конкретным детям не поможет, а накал страстей усилит. В конце концов, ловля прорех в американских системах для проведения флешмоба этически безупречной не выглядит.
То, что движение за подписание петиций привлекло тысячи людей в России, конечно, очень важно, но лучше бы им были предложены внутренние механизмы для своего волеизъявления. В этом свете собранные «Новой газетой» более чем 100 тысяч подписей выглядят гораздо более эффективно, хотя понятно, что никакой процедуры, действительно обязывающей власть их учитывать, до сих пор не прописано, а все основано исключительно на устных обещаниях Путина. И все же апелляция к внутригосударственным институтам в мире, в котором еще существуют границы, гражданства и государства, выглядит намного понятнее, чем обращение вовне. Даже та инстанция, к которой адресовались Pussy Riot, должна иметь больший вес, чем бюрократия из Белого дома.
