Цивилизация
Лондонский процесс «Березовский против Абрамовича» — историческое событие. Не в том смысле, разумеется, что его исход будет судьбоносен. Никакого значения для судеб России не имеет ни отклонение иска опального олигарха к действующему, ни его полное или частичное удовлетворение, ни наиболее, как говорят юристы, вероятное заключение мирового соглашения между тяжущимися сторонами.
Это событие значимо только и именно потому, что в ходе разбирательства в британском суде определяющие характер российской экономики особенности фиксируются и становятся историческими фактами.
Дело не в том, что эти факты неизвестны. Напротив, они (исключая разве что детали) известны как раз очень хорошо. Но нигде и никак они не были подтверждены документально. Между тем только такая фиксация переводит наше восприятие российских реалий из разряда сплетен и слухов, на основании которых честные аналитики могут разве что обогащать свои труды невнятными намеками, в установленную правду. И от нее не отвертишься.
В России 90-х крупные состояния создавались «по понятиям», «крыша» была обязательным условием для функционирования бизнеса, а правила и институты капиталистического рынка — не более чем прикрытием для кулуарных договоренностей с обязательным участием бандитов и властей. Подумаешь, какие новости...
Именно исходя из этих представлений о мироустройстве, наш народ отказывает в легитимности отечественному капиталу, проводя в своем отношении четкую границу между большими — «неправедно нажитыми» — деньгами и мелким бизнесом, к которому, по данным ВЦИОМ, хорошо относятся четыре пятых граждан. При этом и изначальное, и последующее отношение подавляющего большинства к приватизации сводится к словам «мошенничесво» и «воровство». А уважение к одному только малому бизнесу не определяет, к сожалению, ни общего экономического климата в России, ни правового статуса частной собственности. Наоборот, именно деловая «этика» крупных коммерсантов, во всей красе теперь демонстрируемая всему миру в лондонском суде, как раз и формирует и нормативное российское бизнес-поведение, и общее восприятие ключевых рыночных институций.
Именно такой процесс, даже не преследующий цель уничтожения «олигархата» и его конкретных представителей, а ограничивающийся вытаскиванием их разборок между собой на публику и демонстрирующий их убожество, был бы донельзя уместен в самой России. И его можно было бы превратить в самое популярное шоу на федеральных каналах.
Ведь это же типичное «Пусть говорят» Малахова, только в немыслимых для домохозяек масштабах — и как раз с очевидной возможностью извлечь моральные уроки.
Понятно, что наши богачи всегда предпочтут вести юридические схватки за рубежом, в британской юрисдикции например, потому что в отечественных судах трудно рассчитывать на нормальное разбирательство (иное дело — сведение счетов и уничтожение оппонента). Но главная причина того, что такой процесс и его публичное освещение в России невозможно себе представить, в другом.
И не в том, что Абрамович или уже поминавшийся в Лондоне Дерипаска, или другие фигуры, которые там еще могут всплыть, такие уж неприкасаемые для российского властного истеблишмента. Недавних неприкасаемых вроде Лужкова полощут же всенародно, не стесняясь ничего... Причина, по которой Кремль не может позволить Малахову заняться подобными вопросами, в том, что
между неоднократно проклятыми и якобы похороненными 90-ми и последним десятилетием существует прямая и неразрывная связь. Способы создания крупных состояний ничуть не изменились, необходимость предоставления «крыши» никто не отменял.
А что «крыша» теперь должна состоять не из бандитов, а из силовиков, так это, во-первых, мало что меняет с точки зрения делового климата, а во-вторых, еще более разрушительно с точки зрения государственных институтов. Нравы тоже остались практически такими же, и эта ситуация выглядит даже более безнадежной, чем раньше: тогда некоторые еще рассчитывали, что «дикие» капиталисты во втором поколении «цивилизуются». Этого в целом не случилось.
Разборка между олигархами модели-2000, подобная лондонской, попади она в федеральный телеэфир, с точки зрения действующей власти не могла бы быть рассмотрена иначе, чем заказанная недругами России провокация. Так что документирование известных нам, в общем, реалий сегодняшней экономической жизни — дело не только будущего, но и, скорее всего, дело другой страны. И если она будет все же называться Россией, это будет означать, что что-то очень сильно изменилось.
