Цивилизация
То, что в просторечии называют «национальным вопросом», явно не займет центрального места среди утвержденных сверху тем предвыборной риторики. Хотя страсти бурлят. В городах коренной России традиционные стычки между «местными» и «приезжими» все чаще переходят в беспорядки и погромы.
Убийства гастарбайтеров с «неславянской внешностью», будь они иностранные или собственные граждане, давно перестали быть топ-новостями, настолько они обыденны.
И таким же обыденным порядком идет к своему финалу добровольно-принудительная этническая чистка на Северном Кавказе: исход русских жителей из большинства тамошних автономий близок к завершению.
Федеральные лидеры мало и редко обо всем этом говорят. И не только из-за того, что нет успехов, которыми они могли бы похвалиться. Дело обстоит еще хуже: нет идей.
Точнее, почти нет. На днях президент Медведев на встрече с муфтиями сказал, что «мусульманские организации… могли бы лучше приобщиться» к тому, чтобы «на Кавказ возвращались представители некавказских народов». Вот такой рецепт. Вообразите для сравнения, что президент рекомендует православному духовенству споспешествовать переселению в Москву выходцев с Кавказа.
На это можно было бы сказать, что любой россиянин, поселяясь где-либо в России, делает это вовсе не в качестве члена некоей религиозной общины, надеющегося на благосклонность священнослужителей других религиозных общин, а как свободный гражданин, имеющий конституционное право жить в собственной стране там, где ему угодно. Если страна у всех одна, если в ней живет граждански единый, пусть и многоплеменный и многоконфессиональный, российский народ, то этот народ и строит свою страну, решая возникающие проблемы демократическими и правовыми способами и никоим образом не дробясь на этнорелигиозные общины наподобие распавшегося на части Ливана. Но
сегодня все рассуждения о гражданской российской нации — это не просто отвлеченная идея. Это идея, осуществлению которой в трогательном единении препятствуют и федеральные власти, и неофеодальные режимы северокавказских автономий.
Хотя раньше Путин, а сейчас Медведев изредка и упоминают для порядка словосочетание «российская нация», это совсем не тот проект, который совместим с существующей у нас имперско-клановой системой.
Ведь гражданская нация — это сообщество, которое само для себя организует самоуправление, демократический режим и правовое государство и попутно со всем этим обеспечивает возможности участвовать в общем деле российским гражданам из этнических автономий. Гражданская интеграция этих этнических групп была заранее и давно отклонена вместе с отклонением гражданской и демократической идеи для России в целом.
А после этого исторического отказа уже действительно ничего не остается, как рассуждать о мирном сосуществовании каких-то изолированных общин внутри одних государственных границ. Кстати, в этом же самом русле и предпринятая явно по благословению властей поездка в Чечню двух «умеренных националистов» из организации «Русские» — Белова-Поткина и Демушкина, торжественно принятых там на высшем уровне.
Их ответные дифирамбы тамошнему режиму («образцовое государство»), лично Кадырову («молодой, дерзкий, очень мудрый») и вообще почти всему, что было им показано, — это типичные туристские похвалы какой-то другой стране, в которой обитает совершенно другой народ, а вовсе не свои же сограждане.
Сознательно или бессознательно, но буквально за всем, что сейчас публично говорится, начиная с рассуждений президента и кончая разглагольствованиями национал-активистов, стоит представление не об интеграции, а о фактическом разделении России и Кавказа.
Судя по опросам, это разделение очень далеко зашло и в русском общественном мнении (кавказское общественное мнение в стандартные методики опросов не укладывается, но, похоже, что и оно сегодня очень слабо тяготеет к интеграции с Россией). Хотя, отдавая некоторую дань политкорректности, только 35% участников опросов ВЦИОМ признались, что испытывают к кому-либо национальную вражду, подавляющее большинство из этих признавшихся — 29% — это те, кто неприязненно относится к кавказцам. То есть, национальный вопрос в сегодняшней России — это в первую очередь вопрос кавказский. Прочие конфликты и фобии сохранились, но отошли на второй план. Пока, по крайней мере.
А если перейти от теории к практике, например, к межэтническим бракам, то уже 65% опрошенных отрицательно отнеслись бы к браку своего ближайшего родственника с чеченцем (чеченкой) и больше половины — с каким-либо другим кавказцем. На очень высоком уровне (55%) и желание ограничить приток гастарбайтеров в коренную Россию (тут рядовой человек вряд ли отличает, скажем, иностранцев-киргизов, иммиграцию которых можно сократить официальным порядком, и, допустим, россиян-ингушей, въезд которых можно ограничить только сугубо неформальными способами).
Так что если говорить об общественном мнении в той мере, в какой это мнение у нас себя выражает, то и оно достаточно отчетливо делает сегодня ставку не на гражданскую интеграцию, а на раздельную жизнь. Что объясняется не только племенной рознью, но и тем очевидным фактом, что общество у нас само прочно ограждено от гражданской жизни и не имеет реальных способов открыто обсудить и самостоятельно решить собственные проблемы.
Власти, со своей стороны, уже больше десяти лет пытаются залить «национальный вопрос» деньгами, закачивая в каждый отдельно взятый регион тем больше денег, чем более он конфликтный.
Если доходы среднероссийского региона примерно на четверть состоят из всевозможных федеральных субсидий, то в Ставропольском крае эта доля уже близка к 40%, в Дагестане — к 80%, а в Ингушетии и Чечне зашкаливает за 90%. Эта политика создала разветвленные коррупционные вертикали, ведущие из центра на места, в автономиях обогатила избранные кланы и радикализировала все прочие, а в остальной России стала в последнее время вызывать все больше протестов, сопровождаемых призывами к финансовому равенству между регионами.
Если бы «русские россияне» всерьез считали северокавказцев своими согражданами, то они примирились бы с тем, что отставшим регионам выдается больше денег, чем продвинутым (тем более что и регионы российской глубинки получают субсидии вовсе не поровну). Но если исходить из того, что Северный Кавказ — это уже какая-то другая земля, то лозунг финансовой справедливости делается для общественного мнения совершенно неотразимым.
Но его сторонникам следует додумать свою мысль до конца. Отказ автономиям в субсидиях, почти неизбежно сопряженный с перекрытием трудовой миграции оттуда, означает в качестве следующего логического шага либо сооружение для Северного Кавказа чего-то вроде апартеида, перспективы которого в XXI веке совершенно безнадежны, либо уже окончательное и формальное отделение этих земель от России.
Надо сказать, что стихийным порядком и общими усилиями сверху и снизу дело именно к этому понемножку и идет (или, как все чаще выражаются, не к отделению Кавказа от России, а к отделению России от Кавказа). Правда, эта мысль далеко еще не овладела широкими массами, и большинство из тех, кто обеими руками за отказ от кавказских субсидий, никоим образом не имеет в виду отказ от кавказских земель.
Но чем дольше власти оттягивают открытое обсуждение этой проблемы во всех ее реально исполнимых вариантах, чем дольше будет отсутствовать какая-либо осмысленная национальная политика, тем вероятнее скачкообразный сдвиг общественного мнения именно в сторону отделения, которое станет восприниматься уже как единственный понятный выход из тупиковой ситуации.
Однако наш руководящий круг с его неумением организовывать что-либо, кроме распределения нефтедолларов, и с привычкой отворачиваться от всего, что не может быть преподнесено как достижение, скорее всего, будет просто бездействовать и по возможности замалчивать в предвыборные месяцы «национальную», а тем более «кавказскую» тему, передоверив ее словесное пережевывание и выпускание пара своим лояльным маргиналам — жириновцам, а может быть, теперь и праводелам.
Ну что ж, не в первый раз наши власти, игнорируя назревающий кризис, наперед лишают себя возможности им управлять.
