Цивилизация
Анатолий Чубайс предложил иностранным инвесторам не обольщаться насчет перспектив политической модернизации в России. «Скажу вам очень нехорошую вещь. На сегодня не существует запроса на нее. Для того чтобы такой запрос был, нужна социальная группа, выдвигающая его», — заявил он на московской конференции Рейтера по инвестициям в Россию. Более того,
Чубайс предупредил, что в ближайшее десятилетие нашей стране будет угрожать фашизм, и «все эти дискуссии насчет Путина и Медведева, Медведева или Путина, бледнеют по сравнению с этой опасностью».
Эти мрачные прогнозы хочется списать на желание главы «Роснано» убедить западное общественное мнение, что оно должно во избежание худших вариантов поддержать стабильность существующего в России режима, в который Чубайс, как-никак, полностью вписан, несмотря на массовую ненависть к нему и маргинализацию его политических соратников. Наверное, не без этого. Но полностью списывать эти, прямо говоря, апокалиптические для либерального уха соображения на нужду в локальной пропаганде среди капиталистов не стоит. Настроения модернизаторов в целом совпадают с заявлениями Чубайса.
Вот и уклончивый, старательно бесконфликтный Игорь Юргенс, считающийся рекламным лицом промедведевских экспертов из Института современного развития, только что сообщил — уже нашей интеллигентской публике — что «мы не граждане, а какое-то племя» и архаика российского общества может быть преодолена не раньше 2025 года.
Спасибо, конечно, за дату построения демократии, но нужно же и понимать, что такого рода слова — условности, в переводе на прямой «чубайсовский» язык означающие только одно: народ не готов, и вся надежда желающих развития по западническому варианту — на царя-реформатора. А темная масса, если вырвется на волю из-под его руки, снесет нашу культуру под корень.
Эта мысль и ранее пропагандировалась многочисленными публицистами с той или иной степенью цинизма (тем же Юргенсом, кстати). И отказывать им в искренности, подозревая чисто агитационные усилия кремлевских технологов по собиранию интеллигенции вокруг модернизатора-Медведева, полностью не стоит. Имеют, как говорится, право. Тем более что и идеологи националистического или охранительского толка не раз говорили примерно то же самое — с противоположными, разумеется, эмоциями.
В определенном смысле такие рассуждения подтверждаются и состоянием российской оппозиции, снедаемой непрерывными спорами и полной неспособностью опереться в своих политических лозунгах на сколько-нибудь заметное число сторонников.
Практика последних лет показывает, что рассчитывать на несистемных политиков, чьи предшественники в начале 90-х так много сделали для демонтажа советского строя, наивно и смешно.
Недовольным сложившейся в России системой, таким образом, предлагается весьма неприятный выбор: пытаться поддерживать явных маргиналов, постоянно дискредитирующих самих себя слабостью и внутренними дрязгами, либо в расчете на некий вялый эволюционный процесс «деархаизации» всеми силами поддерживать стабильность того самого строя, к которому у них есть масса существенных претензий. При этом, разумеется, опасаясь «темной массы», которая, того и гляди, превратит реформу милиции в избиение городовых и развернет партизанскую борьбу против всякого правопорядка.
Такое категорическое неверие в собственный народ можно, конечно, называть осмотрительностью, а можно — трусостью. Оснований бояться достаточно много. Но есть и признаки пробуждающейся гражданской активности.
Общественные инициативы, прежде всего направленные на неполитические цели, но почти неизбежно приходящие к конфронтации со сложившимися порядками, пока еще недостаточно распространены, и маргинальная оппозиция все время стремится освоить их в собственных интересах. Но именно эти люди — автомобилисты, стихийные экологи, организаторы благотворительных кампаний, инициаторы протестов против конкретных действий власти — взывают гораздо больше надежд, чем собственно политики.
