Цивилизация
Теракт во Владикавказе, бомба на Ирганайской ГЭС в Дагестане, взрывы в Ставрополе и Пятигорске, постоянные покушения на жизнь дагестанских чиновников, бой в Центорое, родовом селении главы Чечни Рамзана Кадырова, диверсия на Баксанской ГЭС в Кабардино-Балкарии —
география и масштабы терактов последних месяцев перечеркивают все разговоры федеральных властей о том, что Кавказ постепенно переходит от фазы латентной террористической войны к фазе начала экономического развития.
Более того, эти теракты происходят на фоне столь же постоянных рапортов силовиков об уничтожении или захвате знаковых фигур террористического подполья — Саида Бурятского, Анзора Астемирова, Магаса.
Если полтора года назад, в марте 2009-го, знаковым событием поворота российского Кавказа к мирной жизни федеральные власти считали отмену режима контртеррористической операции в Чечне, теперь жизнь подает совсем другие сигналы. Теракты охватили весь новый Северо-Кавказский федеральный округ и впервые за несколько лет докатились взрывами в метро до Москвы. Убийства «лидеров подполья», «знатных шахидов», амиров и их многочисленных «правых рук» не приводят к стабилизации ситуации в масштабах всего Кавказа. Скорее, положение ухудшается. Явно проваливается стратегия экономического развития, под которую был создан новый федеральный округ с Александром Хлопониным во главе. К экономическому развитию приступить невозможно, поскольку в регионы, где постоянно совершаются теракты, никто ничего не инвестирует. А прямые госинвестиции также не приводят ни к появлению новых рабочих мест в количестве, сопоставимом с ростом трудоспособного населения, ни к развитию кавказских республик.
За 10 лет с момента начала первой якобы успешной кампании по борьбе с терроризмом во главе с только избранным тогда президентом Владимиром Путиным жизнь населения на Северном Кавказе уж точно не улучшилась, если не ухудшилась. При этом громкие теракты – от покушений на первых лиц республик до взрывов в местах массового скопления людей – практически не прекращались все эти годы, менялась лишь их интенсивность.
Террористическая зараза, если рассматривать ее в категориях заболевания, поражающего мозги и души людей, измученных полной безысходностью, приобрела здесь характер пандемии.
Никаких видных лидеров бандформирований вроде бы уже не осталось в живых, все уничтожены, а терактов в последнее время становится не меньше, а больше. Значит, у организаторов терактов есть люди и финансовые ресурсы. И значит, есть сами организаторы.
Конечно, и сейчас Владимир Путин может вести новую предвыборную кампанию с тем же обещанием победить терроризм, но нет никаких предпосылок для того, чтобы ситуация существенно изменилась к лучшему. Самый положительный опыт замирения Кавказа — Чечня — тоже не может похвастать стопроцентной безопасностью. Безработица там, по данным Росстата, составляет почти 60% трудоспособного населения. А личная роль Рамзана Кадырова в поддержании хрупкой стабильности представляется куда более значительной, чем роли Шамиля Басаева, Саида Бурятского и тем более нынешнего формального лидера террористического подполья Доку Умарова в поддержании боеспособности террористов.
Терроризм, похоже, становится просто естественным элементом жизни северокавказского региона, таким же, как специфическая система распределения государственных должностей или высокая рождаемость.
И никаких реальных рецептов изменения ситуации к лучшему федеральные власти пока предложить не в состоянии. Терроризм мешает экономическому развитию, отсутствие экономического развития создает базу для вербовки новых кадров в террористическое подполье — выбраться из этого замкнутого круга России не удается.
В такой ситуации впору говорить не об успехах в борьбе с терроризмом, а о том, чтобы количество терактов на Северном Кавказе не нарастало лавинообразно. Понятно, что
сейчас российская власть в большей степени воспринимает эту проблему в сугубо тактическом контексте безопасности зимней Олимпиады-2014 в недалеком от зоны терактов Сочи.
А стратегические планы развития Кавказа до 2025 года как глобального курорта с вкраплением новых промышленных предприятий выглядят на фоне реальных событий совершеннейшей утопией.
Но в любом случае проблема не в том, что планы утопичны, а в том, что за десять лет «наведения порядка» российская власть не смогла принципиально изменить тренд развития Северного Кавказа. На Кавказе нет мира, а то, что на политическом языке принято называть «контртеррористическими операциями», продолжает оставаться латентной войной с непредсказуемым финалом.
