Цивилизация
Президент Медведев разнес собственных недавних выдвиженцев — северокавказского полпреда Хлопонина и дагестанского главу Магомедова. Все начальствующие лица, вызванные президентом в Сочи на совещание по дагестанским хозяйственным делам, дружно с ним согласились, что дела эти идут хуже некуда. На раздраженные реплики Медведева («с этим плохо», «не сделано почти ничего», «ничего не сделано») следовали смиренные ответы, похожие на эхо. Хлопонин: «Откровенно говоря, ситуация плачевна… Дмитрий Анатольевич, ничего нет, даже структура не создана…» Магомедов: «В последнее время наблюдается всплеск террористической активности… За этим фактически уже бегство капитала… Речь нужно вести даже не столько о том, чтобы привлечь инвестиции, сколько о том, чтобы сохранить то, что есть…»
Хлопонина назначили вице-премьером и президентским полпредом в специально созданном Северо-Кавказском федеральном округе тогда же, когда Магомедов был утвержден президентом Дагестана, — в начале нынешнего года. В этом видели попытку Дмитрия Медведева отыскать формулу северокавказского урегулирования, альтернативную тому, что сделал в Чечне Рамзан Кадыров.
В обмен на своего рода порядок, наведенный в Чечне, Кадыров получил бесконтрольность, солидную дань, безропотно выплачиваемую Москвой, и возможность строить собственный режим по личному усмотрению. Даже жесты лояльности, на которые правитель Чечни не скупится, всегда несут оттенок какой-то двусмысленности. Скажем, самый недавний из них — отказ от звания президента, чтобы не спорить титулом с главой России. Кадыров согласен назваться как-нибудь скромнее. Например, имамом. Как имам Шамиль.
Ничего удивительного, что издержки кадыровских технологий урегулирования породили в Москве желание отыскать какой-нибудь другой путь. Удивительно другое. Что чисто технократический подход Александра Хлопонина был принят за что-то серьезно продуманное и пригодное к реализации на российском Кавказе и, в частности, в Дагестане.
Надо просто направить туда инвестиции, помочь советом и контролем — и жизнь наладится, экономика заработает. Если и не как в Москве, так хотя бы как в Московской области. Еще и туристы понаедут. Как в Сочи.
За скобками осталась война, которая, по признанию Магомедова, идет там по восходящей («В последнее время наблюдается всплеск деятельности экстремистов… К сожалению, они значительно расширили географию своих действий…») Как ни называй врагов — радикалами, экстремистами, террористами, бандитами, — они там сила. Но, откуда они берутся, решено не обсуждать. Не обсуждали в Сочи даже коррупцию, хотя Медведев мимоходом напомнил Магомедову, что следует заниматься борьбой с нею, а не торговлей должностями.
Надо заметить, что молодой президент Магомедов выдвинут на свой пост как выходец из влиятельного клана. А местная клановая система, на которую федеральный центр пытается опереться против экстремистского подполья, ведущего с ней террористическую войну, подразумевает как бытовую норму именно то, что по европейским стандартам толкуется как всеохватная коррупция.
Понятно, что невозможно использовать какой-то круг людей в качестве своей опоры и одновременно всерьез бороться с тем, на чем этот круг стоит. Не говоря о том, что тамошняя коррупция давно и плодотворно срослась с коррупцией в центре.
Ну а после того, как война и коррупция вынесены за скобки, только и остается, что говорить об инвестициях в экономику Дагестана и удивляться, что их нет.
Вот на том, что их нет, но скоро обязательно будут, как раз и сошлись все участники собеседования, различаясь только в нюансах.
Дагестанский глава просил денег под несколько перечисленных им начинаний, а также и денег вообще, и «преференции перед другими регионами», и отдельную федеральную целевую программу субсидирования Дагестана по чеченскому образцу.
Ошалевший от новой своей работы полпред Хлопонин сбивчиво обещал поддерживать местные проекты, хотя бы и не лезущие ни в какие ворота: «Если проекты даже не годятся, их подготовят, чтобы они были экономически обоснованные. Там даже качество проектов, которые подготовлены, на очень низком уровне… Если даже взять проект, он не вписывается ни в какие параметры, которые сегодня в целом по Российской Федерации существуют. Тем не менее есть предложения, на сегодняшний день порядка десяти проектов по Дагестану, которые можно было бы рассматривать и реализовывать…»
Ну а президент Медведев обещал подумать насчет отдельной дагестанской ФЦП и заверил собеседников, что защитит их от скаредности федерального Минфина, некстати (хотя и в соответствии с действующим законодательством) пытающегося умерить масштабы гарантирования местных начинаний казенными деньгами: «Они что, собираются считать риски по тем же критериям, как, скажем, в Московской области? Дагестан — не Московская область…»
Понимание того, что Дагестан не то что в социальном, но даже в узко хозяйственном смысле — совершенно не Московская область и никогда ею не будет, как раз и является главным итогом полугодового технократического эксперимента, предпринятого центральными властями на Северном Кавказе.
Иллюзии, которых не должно было быть с самого начала, рассеиваются хотя бы сейчас.
Северокавказский общественный кризис, сложившись с общими нашими государственными и общественными болезнями, просто не оставляет надежд на то, что в обозримой перспективе этот край встанет на ноги хотя бы в экономическом смысле. Остается платить и платить деньги, не вникая, куда они дальше пойдут, и откупаясь от тамошних проблем и тамошних режимов. Что и будет продолжаться ровно столько времени, сколько выдержит федеральная казна.
