Цивилизация
Евангелическая лютеранская церковь Германии впервые за 500 лет существования избрала своей главой женщину — епископа Маргот Кессманн. Со всех сторон на нее посыпались поздравления – поздравляли и другие протестантские церкви, которые признают женское священство, и католики, которые не признают. И лишь одна церковь – РПЦ — устами главного церковного дипломата архиепископа Илариона выразила свое негодование случившимся. Мол, подобное нарушение канонов ставит под угрозу отношения между церквами.
Маргот Кессманн не заставила себя долго ждать и выразила свое негодование в ответ на негодование РПЦ. Дело приняло серьезный оборот. И тут в него вмешался патриарх Кирилл, заявив, что ни о каком разрыве отношений не может быть и речи. Напротив, представляется отличный повод поговорить о наболевшем — разных взглядах на роль женщины в современной церкви. Хотелось бы верить, что слова патриарха не просто умелый жест опытного церковного дипломата, не желающего портить отношения с 25 миллионами немецких лютеран. Потому что разговор на эту тему в российском православии давно назрел.
Богословские споры о женском священстве благополучно обходят нашу церковь стороной. Если уж и заходит разговор об этом вопросе, то его сразу сваливают в одну кучу с иными проявлениями «либерального беспредела», как то: рукоположением гомосексуалистов, благословением однополых браков, а заодно и абортами с эвтаназией.
Но ведь ясно, что речь идет о совершенно разных явлениях. И если одни из них еще можно толковать как издержки пермиссивной современной культуры (чем благополучно занимаются консерваторы всех мастей), то женский вопрос не имеет к ним никакого отношения. Роль женщин в западной культуре начала кардинально меняться еще в позапрошлом веке. А теперь и вовсе очевидно, что они в современном обществе выступают на равных с мужчинами практически во всем. Почему же религия должна быть исключением?
Неудивительно, что столь глубокие культурные сдвиги нашли свое отражение и в церковной жизни. Вопрос о женском священстве первыми подняли протестанты. И это закономерно. Как известно, еще Мартин Лютер выдвинул идею о священстве всех верующих. Деление на священников и мирян было отвергнуто. Если задуматься, это открывало дорогу к алтарю и женщинам. Первые пасторы-женщины появились уже в XIX веке. Либеральные протестантские богословы нашли основания для этого новшества. Во времена Христа и ранней церкви общество жило по патриархальным законам, согласно которым женщины играли подчиненную роль. Иисус бросил им вызов (вспомним о роли женщин в его окружении), но Церковь в конечном счете к ним вернулась. Однако сегодня их общепринятыми никак не назовешь. Нельзя переносить относительные культурные установления на сущностные религиозные вещи.
Нет, возражают консерваторы, различие между мужчинами и женщинами имеет сущностный характер, то есть речь идет не только о физических, но и метафизических вещах. Вовсе не случайно Христос избрал апостолов из мужчин и не включил в их число свою мать. Аналогичным образом он избрал воду для крещения, хлеб и вино для причастия. Эти вещи ничем не лучше других, так и мужчины ничем не лучше женщин. И те и другие равно могут быть святыми. Но они призваны служить церкви по-разному.
У католиков и православных победа осталась за консерваторами. И это понятно. В обеих церквах большую роль играет Предание, а отцы Церкви однозначно высказались против женского священства.
На западе это среди прочих утверждал сам блаженный Августин, на востоке — не менее авторитетный Иоанн Златоуст. У протестантов дело обстоит иначе. Они отвергли Предание, сохранив лишь авторитет Писания, где и нашли подтверждение реформаторским идеям. Мартин Лютер основал свою идею о священстве всех верующих именно на Новом Завете.
Очевидно, что споры о роли женщины в церкви задевают глубинные противоречия между католицизмом и православием с одной стороны и протестантизмом — с другой. Однако демаркационная линия проходит не только между этими конфессиями. Имеются консерваторы и в самом протестантизме. Споры на эту тему уже давно сотрясают англиканское сообщество. Не признают рукоположения женщин даже некоторые лютеранские церкви. Но рвать отношения со своими либеральными единоверцами вовсе не собираются. Напротив, считают дебаты на эту тему крайне важными для богословского прояснения проблемы.
Не настроены ругаться и католики. Мало того, что они поздравили Маргот Кессманн с избранием, сама она совершит свой первый официальный визит к главе немецких католиков — архиепископу Роберту Цоличу. И заявляет, что вовсе не намерена навязывать ему и Риму в целом свои представления о прекрасном.
Можно подумать, что все это объясняется благовоспитанностью западных христиан и отсутствием таковой у их православных братьев, которые во что бы то ни стало хотят резать правду-матку в лицо тем, кого считают неправыми. На мой взгляд, дело обстоит серьезней.
У российского православия всегда возникали большие проблемы в отношениях со светской культурой. Она воспринималась им не иначе как угроза самому существованию церкви. После 70-летнего господства безбожного режима, чуть было не уничтожившего церковь, этот алармизм усилился.
Поэтому сейчас с таким трудом и дается РПЦ диалог со светской культурой. А сама эта культура предстает как совокупность угроз, где смешались воедино и женское священство, и благословение однополых браков, и эвтаназия, и аборты. У страха глаза велики. А это сильно мешает нормальному зрению, примерно так же, как атропин, которым расширяют зрачки при его проверке.
Между тем только нормальное зрение позволит разглядеть, какие проявления современной культуры имеют реальную опасность для церкви, а какие нет. Какие следует отметать с порога. А о каких нужно, как минимум, вести открытый и серьезный разговор.
